Асцендент. Продолжение истории дивергента - [14]

– Странные вы существа, девушки. Если разрешен год отношений, это же не значит, что я на год в рабство отдаюсь, – философски заметил парень из бара. Учитывая тот факт, что он при этом трусливо выглядывал из-за угла, это смотрелось комично. – Она же не рекомендованный контакт, в конце концов, – начал оправдываться он.

– Ушла, – сообщила я, имея в виду девушку, которую так никто и не догнал. Парень осторожно вышел из-за угла и побрел к лестнице.

– Я тебя знаю. Ты любительница дохлых ежиков, – заявил он, усаживаясь на ступеньках.

– Что? – поперхнулась я. Свято была убеждена, что он не запомнил нас с Максом. Если запомнил, то должен был доложить о том, что застукал нас на месте преступления. Должно было бы последовать какое-нибудь наказание… Оказывается, не только запомнил, но и прочитал мой дневник. С каких пор это разрешено?

– Мы дети! – спародировал он Макса, в ужасе поднимая руки вверх. Смотрелось действительно смешно. – Я Гасион Бал. Второй уровень. 173 балла. Отдел контроля, – повторил он, неправильно истолковав мое удивление.

– Я тоже, – пробормотала я.

– Гасион Бал по системе только один, я проверял, – слишком серьезно заметил парень.

– Ника Морган. Второй уровень. 174 балла. Центр поддержки.

– Ого, – искренне восхитился Гасион. – А еще ты никогда не пользуешься Сетью Всеобщего доверия и в дневник ахинею какую-то строчишь.

– Не люблю, когда ко мне в жизнь кто-то лезет. Я интроверт. Просто не хочу проблем с законом и держу минимальный индекс доверия.

– Врешь, – резко ответил Гасион. – Хочешь, чтобы твоей жизнью интересовались. Расспрашивали. Искали к тебе подход. Надеешься, что так ты всем интереснее будешь казаться.

– Не кажусь? – зло поинтересовалась я и резко скинула руку Гасиона, каким-то магическим образом оказавшуюся на моем плече.

– Для кого-то кажешься, – хмыкнул Гасион. – 174 балла, говоришь? Вы это скоро проходить будете.

– Как тебе… Работа? – я задала наконец тот вопрос, который мучил с того момента, как Алиса обнаружила эту отметку в карте будущего. Гасион посерьезнел и внимательно посмотрел на меня. Он вдруг показался уставшим и сломленным. Гасион снова придвинулся ко мне и уже, не церемонясь, положил руку на плечи.

– Нормально. Я для нее рожден. Все люди способны на убийство, просто некоторые способнее других, вот и все. Ты же на тесте уже убивала. У тебя тоже был поезд, который нужно спасти?

Я кивнула.

– Хоть младенца не давила? – в шутку поинтересовался Гасион.

– Давила, – притворно расстроенным голосом ответила я. Гасион расхохотался.

– Ника Морган, даже по меркам убийцы ты бесчувственная скотина, – заключил он. – Пойдем в жилой отсек. Даю сто процентов: самостоятельно ты не вспомнишь, как туда добраться.

– Я официально умнее тебя на два балла, – напомнила я.

– Ладно, оставайся здесь, – слишком легко согласился Гасион. Пришлось идти на попятную и просить проводить.

Макс в тот вечер так и не явился в жилую зону.

Глава 5

– Итак, высокоинтеллектуальные отбросы общества, добро пожаловать в центр поддержки системы «Касси», – возвестил вечно мрачный Алекс Агарес. Он говорил с такой интонацией, будто собирается объявить войну.

Уныло разглядывала будущее место работы. Если честно, меня мало волновало происходящее вокруг. Все внимание было сосредоточено в правом углу первого ряда группы новых сотрудников центра «Касси». Там стояли Макс и Астрея. Они незаметно для всех умудрились взяться за руки. У обоих были отвратительно восхищенные лица. Казалось, они сейчас же готовы отдать жизнь за будущее человечества.

Сложно представить, что в ближайшие несколько месяцев придется лицезреть эти счастливые физиономии. Утешает лишь тот факт, что государство заботится о нас, а система «Касси» настроена на одно: выжать из нас максимум пользы для общества и утилизировать. Как батарейки.

Отругав себя за крамольные мысли, я сосредоточилась на очередной речи Агареса. Итак, с сегодняшнего дня и до окончания отпущенного нам срока счастья мы все будем работать в центре поддержки Касси, вершить судьбы людей. На эту должность программа выбирала тех, чей срок жизни редко переваливает за роковую цифру «двадцать пять». Почему? Поговаривали, что эта работа не терпит старости мозга, жалости и других примет возраста. Люди постарше на этой работе рано или поздно начинали заигрывать с правилами и системой. Вернее, не начинали – просто хотели. Программа просчитывала их будущее и утилизировала быстрее, чем они хотя бы подумали нарушить правила. Таких стало появляться слишком много. Попробовали перенастроить центр на людей с другим уровнем интеллекта, но эффекта это не дало. Оптимальный возраст работы в центре – с шестнадцати до двадцати пяти. С одной стороны, мы элита общества, с другой – обреченные на смерть. В достаточной мере жестокая плата за то, что мы вершим судьбы.

Все это звучало столь важно и серьезно… На деле же все оказалось совсем не так глобально. Нас провели в огромный муравейник из людей и проекций. В зале было чересчур светло. Окна здесь были занавешены проекциями солнечного дня. Вечно хорошая погода. Здесь работало человек пятьдесят. Все сосредоточенно всматривались в то и дело возникающие и гаснущие проекции. Изображения появлялись и исчезали, а операторы никак не изменялись в лице, и взгляд их никогда не прояснялся. Казалось, что они слепые. Они не смотрели ни на фотографии людей, ни по сторонам. Все приблизительно мои ровесники. Несколько людей были подключены к лабиринтам. Максимально сложному способу изменения реальности.