АС - [7]

— Талбот. Разве это не пароль?

— Нет.

— Это пароль прошлой недели, — сказал кто-то из зала.

— Прости, приятель. — Старикан сложил руки на груди. — Это пароль прошлой недели.

— Это тот, который мне сказали.

— Кто?

— Женщина на горячей линии АО. Тина, Лина, что-то в этом роде.

— Извини, пропустить не могу.

— Я пончики принес.

Уэстон нерешительно протянул коробку.

Старикан их взял:

— Спасибо.

— Так я могу войти?

— Нет.

Уэстон не знал, что делать. Можно было бы позвонить снова на горячую линию, но у него не было с собой номера. Надо будет найти доступ в Интернет, найти сайт, а тем временем и собрание кончится.

— Послушайте! — Уэстон понизил голос. — Меня надо пропустить, потому что я — театрантроп.

Из зала послышались смешки:

— Это что же ты такое делаешь в полнолуние? Шекспира декламируешь? — спросил кто-то.

Смешки стали сильнее. Уэстон понял, что сказал.

— Я териантроп, — поправился он. — Я — Нейпервильский Потрошитель.

— Да хоть Мать Тереза. Без правильного пароля ты не пройдешь.

Уэстон щелкнул пальцами:

— Зила! Зила ее зовут. Она чужие орешки хватает.

Старикан остался бесстрастен.

— Я Зиле позвоню, — сказал женский голос из зала.

Уэстон стал ждать, гадая, что делать, если они его не примут. Он долго гуглил, но о своем состоянии выяснил очень мало. И ему нужен был разговор с этими людьми — просто чтобы понять, что это вообще такое. И как с этим управляться.

— Нормально, — сказала женщина. — Зила дала ему не тот пароль. Правда, сказала, что он вроде бы мудак.

Старикан посмотрел на Уэстона в упор:

— У нас на собраниях АО — никаких мудачеств. Это ясно?

Уэстон кивнул.

— Скотт, кончай строить из себя начальника, — сказал все тот же женский голос. — Впусти ты этого бедолагу.

Скотт отступил в сторону. Уэстон взял у него свои пончики и вошел.

Обычный церковный цоколь. Низкий потолок, пахнет сыростью. Лампы дневного света. Старомодная кофейная машина булькает в углу на подставке, рядом с сундуком. Длинный стол, как в кафетерии, расположился в центре в окружении оранжевых пластиковых стульев. На стульях пятеро — трое мужчин, две женщины. Одна из женщин, эффектная блондинка, встала и протянула руку. Румяные щеки, вздернутый носик и губы Анджелины Джоли.

— Добро пожаловать в "Анонимные оборотни". Я Ирена Рид, президент капитула.

Та, которая звонила Зиле. Уэстон протянул руку для пожатия, но Ирена протянула свою мимо и взяла пончики. Их она поставила на стол, все сгрудились вокруг, высматривая и выбирая. Ирена выбрала с вареньем и взяла его зубами, плавно и медленно. Уэстону это показалось невероятно эротичным.

— Итак, ваше имя? — мурлыкнула она губами, посыпанными сахарной пудрой.

— Я думал, общество анонимное?

Ирена жестом попросила его подойти ближе и отвела к кофеварке, пока все прочие ели пончики.

— Основатели считали, что в названии "Анонимные оборотни" есть основательность.

— Основательность?

— Ну, да. Глубина, весомость — извините, я школьная училка, и мы это слово сейчас как раз проходим. Создавая группу, они решили, что "Анонимные оборотни" — самое лучшее возможное название. А то чуть было не назвали "Сами себе зоопарк".

— Ага, понятно. — Он оглядел группу, приветственно помахал рукой. — Меня зовут Уэстон.

Он ждал ответа в унисон: "Привет, Уэстон!" Ответа не было.

— Всем привет! — попробовал Уэстон.

Опять никакой реакции.

— Они не слишком общительны, когда перед ними еда, — пояснила Ирена.

— Да, похоже. Так вы… вы териантроп?

— Оборотень-гепард. Что забавно, если учесть, что я училка.

Он захлопал глазами — до него не дошло.

— Мы шпаргальщиков [3] гоняем.

Ирена поднесла руку ко рту, не в силах сдержать приступа смеха.

Уэстон понял, что уже влюбился в нее по уши.

— А кто все остальные?

— Отставной морпех, Скотт Ховард. Черпаха-оборотень.

Уэстон посмотрел на этого человека новыми глазами: длинная морщинистая шея, согнутая спина.

— Ему подходит.

— Небольшой человек с большой головой — Дэвид Кесслер. Коралл.

Уэстон заморгал:

— То есть он оборачивается кораллом?

— Ага.

— Как на рифе?

— Тише, тише. Он может обидеться.

— А вот та пожилая женщина? — Уэстон показал на плотную фигуру с пышной путаницей черных курчавых волос.

— Филлис Алленби. Меховушка.

— А что это такое?

— Меховушки одеваются в костюмы животных. Как талисманки бейсбольных команд.

— Зачем? — не понял Уэстон.

— Не знаю точно. Может, какое-то сексуальное отклонение.

— Так она не териантроп?

— Нет, она любит наряжаться бегемотом и танцевать в таком виде. Мне лично это непонятно.

— А почему она допущена на собрание?

— Да нам как-то ее жалко.

Тут их окликнул высокий мужчина, шевельнув усыпанными какой-то крошкой губами:

— Вы там про нас?

Ирена направила на него указательный палец, отставив большой вверх, изобразила выстрел из пистолета:

— Про тебя отдельно, Энди.

Он вальяжно подошел, скалясь обмазанным шоколадом ртом:

— Энди Мак-Дермот, кабан-оборотень.

— Вы… вы становитесь свиньей? — предположил Уэстон.

— На самом деле, когда встает полная луна, я превращаюсь в собеседника, интересующегося только собой и конечно рассказывающего о каждой мелкой подробности своей жизни.

Уэстон не понял, что тут можно сказать. Энди хлопнул его по плечу — так энергично, что Уэстон покачнулся.