Арзамас-городок - [50]
1864 год. Летом долго держалась засуха. Горожане свершили два крестных хода. Первый в одно из воскресений Петровского поста, а второй 24 июня. Дожди пошли в первых числах июля.
1872 год. Почти до конца июня бездождие. Только после крестного хода, проведенного 18 июня, впервые пролилось с неба 20 июня. Дождь лил десять дней кряду. Все посеянное и посаженное оправилось, люди дождались доброго урожая.
Рано пришло тепло весной 1888 года. В Великую субботу во время крестного хода арзамасцы шли уже по зеленой траве, а на березах свежо зеленела первая листва. И — подарком, на первый день Пасхи благоуханно расцвела в садах черемуха.
Тяжелым, неурожайным выпал 1890 год. Снег сошел рано, а дождей не дождались ни в апреле, ни в мае. На сельские-то нивы в уезде падали дожди, а в Арзамасе застоялась сушь. Жители Пушкарки, а они были прихожанами Духовской церкви, пошли крестным ходом к Липовому кусту. а до него надо шагать двенадцать верст. И не чудо ли! Во время крестного хода пошел долгожданный дождь! Яровые в этот год в уезде не уродились, местами и убирать не убирали. Не накосили селяне и сена. Начался падеж скота. Лишь в октябре посыпались дожди и подняли озимые.
…Горело Заволжье. Уровень воды в Волге сильно понизился — старики такого не помнили. Голодным оказался следующий 1891 год. В Нижнем Новгороде образован Благотворительный комитет, в который входил и писатель В. Г. Короленко. Уже в марте 1891 года Владимир Галактионович организовал работу 26 столовых для голодающих Лукояновского уезда.
Арзамасские хлеборобы в 1891 году едва собрали зерновые на семена. Яровые уродились местами, а вот овес удался. Уродилась у многих картошка, ее добавляли в квашню. Цены на хлеб резко вздорожали. Пуд муки стоил 1 рубль 80 копеек, а овес 4 рубля 20 копеек четверть.[19]
Сырое лето в 1896 году. Налив хлебов слабый, тощий. Но уродили ягоды. Жаловалась молодежь: не покупались! Лето прошло, а солнцем не обожгло.
1898 год. Уж июнь пошел, а ни ветринки, ни дождинки… 2 июня из Воскресенского собора вышел крестный ход. Через полтора часа хлынул сильный дождь.
Наступил двадцатый век… Протоиерей Федор Иванович Владимирский вспоминал, что сухое жаркое лето было в 1903 году и затем «тропические» продолжительные жары летом 1906 года. Созрели плоды в садах раньше обычного на целый месяц.
Начнем рассказывать о зимах также с 1579 года. Оказывается, зима была «лютая вельми». И очень снежная. Весной наблюдались высокие разливы рек.
Начало XVII века — Смутное время на Руси… Ранние морозы в конце лета сгубили весь урожай в центральных районах и нехватка хлебов начала вызывать голод. А в 1602 году сильные холода сгубили всходы зерновых весной, начинался уже настоящий голод.
В конце восьмидесятых годов XVII века глубокие зимние снега и морозы охладили горячие головы восточных завоевателей, они отложили свой поход на Запад.
Зима 1703 года холодная и бесснежная.
Очень холодной стояла зима 1708–1709 года. Она повторилась затем в 1739–1740 году. А вообще в XVIII веке насчитывается до 40 суровых зим.
В 1734 году морозы озоровали долго, а потом выпало сухое лето, хлеба не уродились, в Нижегородской губернии разбегались крепостные крестьяне. В ряде мест вспыхнули эпидемии.
Долго-долго не сходил снег в 1759 году. «Так что даже урожая не было в окрестных селах Арзамаса».
1779 год отмечен тем, что от Франции и до Волги зима была лютой, «птицы замерзали на лету». Большие снега, растопленные весной, обусловили повсеместные наводнения.
Норовистый характер у зимы 1787 года. Холода затянулись. Снег выпал в конце мая и лежал три дня. Держался такой мороз, что некоторые участники крестного хода к Высокогорскому Вознесенскому монастырю обморозились. В Арзамасе от обморожения умерло десять человек.
Благоприятной помнилась зима 1797 года. Хлеба и сады родили хорошо.
Первые девятнадцать лет нового века оказались суровыми, отличались студеными зимами. Люто морозило до 17 февраля 1803 года.
Вот что писал о зиме 1812 года крестьянин села Выездного Н. Н. Шипов: «Зима была ужасно холодная, морозы стояли жестокие. Я очень хорошо помню, что когда мы с товарищами делали снеговую гору, то трудно было поливать ее водой — тотчас замерзала. Бывало, бросишь из ковша вверх воду, она падает в виде града».
1824 год. Зима теплая, необычно короткая. На Волге самое продолжительное время навигации — 9 месяцев и 13 дней.
Долго помнили арзамасцы проказы зимы 1827 года. 12 марта вдруг сделалось поутру тепло, взмыла туча, пролился сильный дождь, без устали грохотал гром и молнии били такие, какие редко наблюдаются и летом. А на 9 Мая, на вешнего Николу, подвалило снегу, и он лежал три дня.
Теплой выдалась зима в Арзамасе в 1839 году, но весна затянулась, оказалась зябкой. Даже 25 апреля температура упала до 25 градусов, буйствовала настоящая пурга. Долго весной лежал снег в оврагах.
Затянулась зима 1847–1848 года, а в конце марта разразилась гроза.
Озорная, снежная зима держалась в 1849 году.
1852 год. Зима явилась рано. Ока закрылась 15 ноября, навигация в тот год продолжалась всего пять месяцев и 28 дней. В Арзамасе, как вспоминал в своих записках Н. Н. Шипов, эта зима оказалась такой же холодной, как и в 1812 году.
Тема, выбранная писателем, — первые годы существования почитаемого и в наши дни богохранимого центра православия Саровской пустыни. Повествование «Ярем Господень» — это и трудная судьба основателя обители иеросхимонаха Иоанна, что родился в селе Красном Арзамасского уезда. Книга, написана прекрасным русским языком, на какой теперь не очень-то щедра наша словесность. Кроме тщательно выписанной и раскрытой личности подвижника церкви, перед читателем проходят императорствующие персоны, деятели в истории православия и раскола, отечественной истории, известные лица арзамасского прошлого конца XVII — первой половины XVIII века. Книга несет в себе энергию добра, издание ее праведно и честно послужит великому делу духовного возрождения Отечества..
Прадед автора книги, Алексей Михайлович Савенков, эмигрировал в начале прошлого века в Италию и после революции остался там навсегда, в безвестности для родных. Семейные предания приобретают другие масштабы, когда потомки неожиданно узнали, что Алексей после ареста был отправлен Российской империей на Запад в качестве тайного агента Охранки. Упорные поиски автора пролили свет на деятельность прадеда среди эсэров до роспуска; Заграничной агентуры в 1917 г. и на его дальнейшую жизнь. В приложении даются редкий очерк «Русская тайная полиция в Италии» (1924) Алексея Колосова, соседа героя книги по итальянской колонии эсэров, а также воспоминания о ней писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.