Арысь-поле - [23]
— Лично я б не клюнул. Получив информацию, зачем мне сознаваться, что я родственник? Чтоб потом делиться кладом? Лучше самому втихаря рвануть на хутор…
— … и пусть там копаются — все равно ничего не найдут. Зато нам откроют, будут с нами разговаривать, а мы посмотрим на реакцию. Если не прорежет — мы ж ничего не теряем.
— Ну, это да…
Джип уже катился по берегу. Вокруг по-прежнему было безлюдно; оставшиеся дрова так же лежали ровной кучкой, а под дубом валялась незамеченная никем пустая бутылка. Слава закрыл машину, и даже не искупавшись, они двинулись к срубу, черневшему на фоне неба.
— Я б не сказал, что жилище в подобающем состоянии, — заметил Слава, разглядывая дом, — видать, папа уже перестал ждать блудную дочь.
Они прошли дыры в заборе (примятая трава за прошедший день поднялась, и новых следов видно не было). Раздвинув ветви, Слава остановился — среди густого подлеска, действительно, стояли два памятника.
— Оцени-ка!
Вадим прищурился, вглядываясь в портрет За долгие годы он, естественно, выцвел, и волосы девушки едва отличались от серого фона, но овал лица, и, особенно, глаза!.. Это ее глаза!.. Хотя на старой фотографии они не могли быть зелеными, но странное выражение, готовое измениться в любую секунду…
— Жаль, что и здесь нет портрета, да? — Слава подошел ко второму памятнику, — может, узнали б кого из ныне здравствующих мужиков Чугайновых.
— Его уже некому было делать, да и незачем.
— Это да. Короче, ты согласен — на фото ее родственница, — подвел итог Слава, — думаю, нигде та Настя не сгинула, а смоталась в город. Потом революция, и закружило ее — может, даже в комсомол вступила (тем более, раз в бога не верила), начала социализм строить. И зачем ей, спрашивается, связь с отцом, который, во-первых, ей и не отец вовсе, а, во-вторых, по тогдашним меркам, фактически «враг народа». На фига ж карьеру ломать? А теперь, в век свободы и демократии, ее внучка или правнучка решила вместе с подружкой посетить историческую родину. Логично?
— Логично, — согласился Вадим, — но ты забываешь, что здесь был еще и третий. Ну, тот, кто их фотографировал.
— Значит, было две подружки. Или подружка и друг. И что?
— Ничего, но странный какой-то друг тире подружка. Если б передо мной разделись такие девочки, я б всю пленку отщелкал, а тут всего один снимок.
— Ты хочешь сказать, что фотограф, случайный прохожий?
— Типа, того. Увидел, щелкнул и убегая, потерял аппарат.
— В таком случае, линию фотографа можно просто закрывать — случайного прохожего мы не найдем никогда.
— Да, но, с другой стороны, тогда непонятно, как аппарат оказался под крыльцом. Они что, нашли его и снова выбросили?..
— Они его снова потеряли — на нем же ремешок оборван.
— Ладно, черт с ним, с фотографом, — Слава махнул рукой, — пойдем в дом заглянем — по любому, все ниточки туда тянутся.
Через дыру они проникли во двор, и Слава, шедший первым, ступил на крыльцо. Ступенька предостерегающе затрещала, но не сломалась, и добравшись до дверного проема, он заглянул внутрь, — просторно. Иди сюда, не бойся.
— Да как-то и не боюсь, — Вадим тоже поднялся, держась на стену, и остановился рядом со Славой.
Сеней, как таковых, строители не предусмотрели, поэтому прямо с порога открывалась довольно большая комната, но вся она оказалась завалена гнилыми балками, досками и какой-то грязной массой, насыпавшейся при обрушении крыши; еще на полу лежал толстый слой неизвестно откуда взявшейся земли.
— Свежих следов нет. Похоже, сюда девочки не заходили.
— Поэтому, я думаю, и нам дальше идти не стоит. Доски гнилые, а если внизу подвал?.. Улетишь — ноги переломаешь. Давай лучше, повнимательней посмотрим снаружи, тем более, в окна там всю начинку тоже видно, — Слава спрыгнул на землю, чтоб еще раз не испытывать сомнительную прочность ступенек.
Участок зарос бурьяном, высоким и жестким, как маленькие деревья. Какие-то плоды с острыми, загнутыми колючками цеплялись за одежду, царапали руки.
— Как все запущено… — очень к месту вставил модную шутку Вадим. Он шел чуть сзади, внимательно глядя под ноги, но ничего ценного так и не попалось. В одно из окон, правда, удалось разглядеть ржавую кровать с черной однородной массой, в свое время, видимо, бывшей постелью, и все.
— Ну и?.. — обойдя вокруг дома, Слава остановился у крыльца. С десяток колючек болтался у него на джинсах, несколько повисли на рукаве и на груди.
Вадим достал фотографию и внимательно глядя на нее, снова пошел к дому.
— Ты чего хочешь? — не понял Слава.
— Хочу найти точное место. Вот, — он остановился, — здоровая травина и виднеется бревно с трещиной… да, они устраивали свой стриптиз, именно, здесь.
Подойдя, Слава тоже взглянул на снимок.
— Ну, да…
— А снимали оттуда, — Вадим показал в проход между остатками надворных построек и грудой жердин, возвышавшейся возле забора, — все сходится — кто-то проходил мимо дыры…
Слава наклонился и тут же победно вскинул руку.
— Бычок! «Mallboro leght»!.. Значит, кто-то из наших девочек курит!..
— Отличная работа, Ватсон, — Вадим похлопал Славу по плечу, — и что нам это дает?.. Если только обойти с фотографией все табачные киоски?..
1. История болезниТо, что любовь является болезнью, признано давно. Соответственно, она имеет свою симптоматику, методы диагностики, а ее лечением занимаются специалисты; только не врачи, а поэты, писатели, философы. Чаще процесс протекает легко, но порой принимает и тяжелую форму, именуемую «слепая любовь». Не всякий специалист справится с ней; и уж совсем дело плохо, если «слепую любовь» подцепила его собственная жена.2. Максимально приближенное к боевомуГоворят, война не заканчивается, пока не похоронен последний солдат.
Очень часто люди мечтают примерить на себя чужую, лучшую жизнь. Порой им это удается, только жизнь-то все равно остается чужой, а в свою возвращаться уже не хочется.
Порой дом – это не просто в правильном порядке собранные стройматериалы; некоторые способны реально влиять на жизнь своих обитателей. В таком старом доме, до поры до времени, прекрасно себя чувствует бизнесмен средней руки Дима с женой и бабушкой, помнящей еще строительство дома. Но однажды в жизни Димы появляется немного странная девушка Ира, ищущая защиты от издевательств мужа. Тогда вдруг бабушка умирает, уходит жена, а дом начинает оживать, вторгаясь в привычную реальность. В конце концов именно он дает Ире защиту, а не растерявшийся от всего происходящего Дима.В порыве благодарности девушка готова провести собственное исследование истории дома, которое приводит ее в Румынию, в самое сердце Карпат, где, оказывается, и кроются разгадки всех тайн…
Самый загадочный продукт жизнедеятельности человека – это творчество. Сами авторы говорят, что лучшие строчки им нашептывает невидимая и неосязаемая Муза, а, вот, начинающему писателю Жене Прохорову одна из славной девятки – Муза истории Клио, почему-то решила явиться воочию. Оказывается, она – рыжая, выглядит лет на тридцать, и ездит на стареньком коричневом «Опеле».В отличие от первого раза, Женя неправильно истолковал подсказки Клио и роман о средневековье не получился. Раздосадованная Клио бросает утратившего доверие подопечного, но Женя – человек упрямый и находит собственный путь в прошлое; только оказывается он не в эпохе крестовых походов, а у древних инков, причем не в роли наблюдателя, собирающего материал для книги, а Найплама – жреца темного бога Ланзона…
Чтоб убедиться в том, что Бог всемогущ, многолик и всепрощающ, не обязательно ходить в церковь, возносить молитвы. Он всегда рядом, поэтому его можно просто почувствовать.
Люди привыкли воспринимать жизнь, либо как череду случайностей, либо как результат собственных волевых усилий. А вдруг все совсем по-другому, и наши желания сформировались задолго до нас, а возможности строго ограничены нашим предназначением? Иначе, что может связывать «серую мышку», Катю, со слепой девочкой Хетти, жившей когда-то в Древнем Египте?.. Или, в прошлом, боевого офицера, а ныне предпринимателя Андрея с Мерху – комендантом крепости Семна на границе Красной и Черной Земли?.. А что может связывать их всех между собой?..Конечно, ничего… на первый взгляд, ничего…Кроме повести «Египтянка» в сборник вошли другие повести Сергея Дубянского – «Эффект Юли», «Любовь со второго взгляда», «Петля» и «Закон цикличности».
Случается так, что ничем не примечательный человек слышит зов. Тогда он встаёт и идёт на войну, к которой совершенно не приспособлен. Но добровольцу дело всегда найдётся.
Прошли десятки лет с тех пор, как эпидемия уничтожила большую часть человечества. Немногие выжившие укрылись в России – последнем оплоте мира людей. Внутри границ жизнь постепенно возвращалась в норму. Всё что осталось за ними – дикий первозданный мир, где больше не было ничего, кроме смерти и запустения. По крайней мере, так считал лейтенант Горин, пока не получил очередной приказ: забрать группу поселенцев за пределами границы. Из места, где выживших, попросту не могло быть.
Неизвестный сорняк стремительно оплетает Землю своими щупальцами. Люди, оказавшиеся вблизи растения, сходят с ума. Сама Чаща генерирует ужасных монстров, созданных из убитых ею живых организмов. Неожиданно выясняется, что только люди с синдромом Дауна могут противостоять разрушительной природе сорняка. Институт Космических Инфекций собирает группу путников для похода к центру растения-паразита. Среди них особенно отличается Костя. Именно ему предстоит добраться до центрального корня и вколоть химикат, способный уничтожить Чащу.
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.