Артур - [41]
Артур рассмеялся. Впервые за весь день у нас потеплело на сердце.
Облака затянули просвет, в ложбине стало темно. Ледяной ветер задул сильнее. Мы пустили коней рысью и направились к поселку.
У кучки каменных домишек на берегу чистого ручья нас встретил большой черный брехучий пес. Мы остановили коней и стали ждать, когда кто-нибудь выйдет на лай. И впрямь, вскоре появилась девочка лет шести-семи от роду с каштановыми косами.
Она обняла пса за шею:
— Тише, Тиран!
Пес замолчал, и Мерлин, нагнувшись в седле, обратился к девочке:
— Добрый день, дитя мое.
— Кто вы? — простодушно спросила она, глядя на обернутую в ткань арфу, притороченную к седлу Мерлина. Удивительно, но дети всегда первым делом замечали ее.
— Мы путники, голодные и замерзшие. Найдется нам место у вашего очага?
Девочка не ответила, но бегом бросилась назад в дом. Я услышал ее крик в то мгновение, когда она исчезала за воловьей шкурой, висящей в дверном проеме: "Эмрис! Эмрис здесь!"
Мерлин изумленно покачал головой.
— Неужто до этого дошло? — удивился он. — Даже малые дети знают меня в лицо.
— В здешних местах не так много арфистов, — предположил Артур, указывая на сверток за седлом Мерлина. — А Эмрис и вовсе один.
— Мне не по душе, что весь остров знает о каждом моем шаге.
— Брось тревожиться, — весело отвечал Артур, — беды здесь нет. — Он потянулся в седле и взглянул на быстро темнеющее небо.
Поднявшийся ветер по-волчьи завывал в холмах. — Хоть бы кто-нибудь нами заинтересовался.
Желание его исполнилось. Через мгновенье каменистый двор наполнился людьми. Хозяин дома (его звали Бервах) ласково приветствовал нас.
— Недобрый день для путешествия, государи мои. Садитесь к огню, прогоним холод из ваших костей. Мясо на вертеле, брага в мехах.
— Мы принимаем приглашение, — отвечал Мерлин, слезая с седла, — и отплатим за твою доброту.
Бервах широко улыбнулся щербатым ртом.
— Не говори так! Эмрис не платит за ночлег под кровом Берваха ап Гевайра.
Тем не менее глаза его невольно устремились на арфу, и улыбка сделалась еще шире.
— И все же ты получишь свою награду, — пообещал Мерлин. Он подмигнул мне, я отвязал арфу от седла и взял в руки. Наших лошадей отвели в конюшню.
— Недобрый день для путешествия, — повторил Бервах, когда мы, пригнувшись, входили под низкую крышу. — Ветер пробирает до костей. Заходите, друзья, и будьте как дома.
Артур шагнул к большому очагу, целиком занимавшему стену. Он встал и протянул руки к огню, вздыхая от приятного ощущения тепла.
Бервах мгновение смотрел на Артура, и в глазах его поблескивало любопытство.
— Сдается мне, я должен знать твоего спутника, — сказал он Мерлину, пытаясь таким образом вытянуть у него имя. Когда Мерлин не клюнул на наживку, Бервах добавил: — И все же я вижу его впервые.
Во взгляде Мерлина боролись гордость и осторожность. Он опасался раскрывать имя Артура — мы были в чужой земле, а у юного предводителя еще оставалось немало врагов. С другой стороны, Мерлин хотел, чтобы Артура узнали, понимая, что однажды ему понадобится любовь и уважение народа.
Борьба была недолгой. Победила гордость.
— Коли ты спрашиваешь, — отвечал Мерлин, — я скажу, кто стоит перед твоим очагом: Артур ап Аврелий, предводитель Британии.
У Берваха глаза полезли на лоб.
— Я с первого взгляда угадал знатного господина. — Он медленно кивнул, потом, пожав плечами, вновь повернулся к нам. — Слыхал я о предводителе Артуре, только не думал, что он так молод. Ладно, я загораживаю вам очаг. Встаньте ближе, а я принесу согревающее питье.
Было видно, кто из двоих для Берваха важней.
Мы встали рядом с Артуром. Пламя весело пылало под длинным вертелом, сгибавшимся под тяжестью огромной ляжки. Аромат дичи наполнял просторное помещение. Дым висел густыми клубами и медленно просачивался через плотную тростниковую кровлю. На краю очага пеклись ячменные хлебы.
Жили тут явно в тесноте, да не в обиде. В дом набились соседи со всей деревни, они взволнованно переговаривались вполголоса. Бервах достал роги для питья, а народ все валил, так что казалось, яблоку уже некуда упасть. А люди по-прежнему шли и шли: мужчины, женщины, дети — все население деревни.
Женщины стучали деревянной и глиняной посудой. Переговариваясь вполголоса, они быстро и ловко собрали импровизированный пир. Ясно было, что никто не хочет пропустить посещение Эмриса. Никто и не пропустил.
Бервах ап Гевайр встал по крайней мере на эту ночь вровень с любым из владык Острова Могущественного, ибо сегодня Эмрис спал под его кровом. Все, что случится в эту ночь, будет помниться и обсуждаться, отсюда пойдет отсчет последующих событий. Внукам и правнукам расскажут, что Эмрис проезжал через селение, останавливался в нашем доме, ел нашу пищу, пил наш мед и спал у этого самого очага.
А еще он пел! О да, он пел…
Мерлин прекрасно понимал, чего от него ждут. Несмотря на усталость, желание поесть и забыться сном, он решил уважить хозяев.
Итак, после трапезы — она оказалась не хуже, чем в иных домах побогаче, — Мерлин сделал мне знак подать арфу. Я, конечно, настроил ее и подал ему под возгласы восторга и вздохи удовольствия.
— Будь я король, — объявил Мерлин громко, чтобы все слышали, — мне и то не удалось бы поесть сытнее. Но, раз я не король, то должен по мере сил отблагодарить за гостеприимство.
«Талиесин» — первая книга саги «Пендрагон» английского писателя Стивена Лохеда. В основу цикла легли кельтские легенды, тонко вплетенные автором в реальные исторические события. С 90-х годов С. Лохед считается признанным мастером жанра фэнтези. Нельзя отрицать влияния на его творчество К. Льюиса и Р. Толкиена, но писателю все же удалось найти свой самобытный путь в литературе.
«Мерлин» — вторая книга саги «Пендрагон» английского писателя Стивена Лохеда. Главный герой книги — легендарный мудрец и пророк Мерлин. В основу цикла легли кельтские легенды, тонко вплетенные автором в реальные исторические события. С 90-х годов С. Лохед считается признанным мастером жанра фэнтези. Нельзя отрицать влияния на его творчество К. Льюиса и Р. Толкиена, но писателю все же удалось найти свой самобытный путь в литературе.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».