Артиллерия, огонь! - [37]

В центрально-черноземном районе России — Воронежской, Курской, Орловской областях — июльские ночи непередаваемо прекрасны. На иссиня-черном небе перемигиваются яркие звезды. В рощах и садах слышны соловьиные трели. Воздух чист. Полевые цветы и травы наполняют его чудесным, характерным только для этих мест ароматом.

Вот такая ночь и выдалась на 4 июля 1943 года. Никто, конечно, не мог подозревать, что она будет последней тихой ночью на нашем фронте. Заалел рассвет. Солнце своими теплыми лучами быстро рассеяло предутреннюю дымку. Над землей струилось марево.

Кругом стояла настороженная тишина. Наблюдатели находились на своих местах, стараясь понять, что творится в стане врага. Но и там стояла эта зловещая фронтовая тишина. Погожий июльский день тянулся томительно долго. Наступил вечер. Но и он не нарушил тишины.

В ночь на 5 июля разведчики 15-й стрелковой дивизии 13-й армии пошли за «языком». И вдруг перед нашим передним краем, в районе деревни Тагино, они обнаружили вражеских саперов, которые делали проходы в наших минных полях. Завязалась короткая схватка. 14 были убиты, двое бежали, а один из вражеских саперов был взят в плен. Он оказался солдатом саперного батальона 6-й немецкой пехотной дивизии.: На допросе пленный показал, что наступление назначено на 3 часа утра 5 июля. Мы тогда, конечно, не знали, что в этот час войскам противника был зачитан приказ Гитлера, в котором говорилось: «Колоссальный удар, который будет нанесен сегодня утром советским войскам, должен потрясти их до основания. Помните, что от вашего удара зависит все!»

Показания пленного немедленно доложили К. К. Рокоссовскому. Павел Трояновский, корреспондент «Красной звезды», который находился тогда в нашем штабе, потом правдиво рассказал о том, что происходило у нас.

«Связываться со Ставкой было уже поздно. И командующий фронтом генерал Рокоссовский принимает решение: обрушить на врага всю мощь запланированных для этой цели огневых средств.

Вот что сказали Рокоссовскому другие начальствующие лица штаба фронта.

Генерал Телегин:

— Решение единственно правильное и единственно возможное. Обеими руками, всем сердцем за него.

Генерал Малинин:

— Другого решения не может быть. Я за, за и за. Генерал Галаджев:

— Партийная совесть человека на стороне вашего решения. Отвечать за него будем все вместе.

Генерал Казаков:

— Наши мысли не первый раз идут в одном направлении. Разрешите считать ваше решение приказом».

Помню, тогда Константин Константинович сказал мне:

— Действуйте, Василий Иванович.

Хочу заметить, что до того, как отдать приказ о проведении артиллерийской контрподготовки, штаб артиллерии фронта уже отдал все необходимые предварительные распоряжения командующим артиллерией армий. Ведь до захвата в плен сапера в прошлую ночь перешел на нашу сторону солдат противника по национальности словак. Он тоже сказал, что наступление немцев намечено на 5 июля. Офицеры оперативного отдела штаба артиллерии фронта неотлучно находились на узле связи, требуя того же от офицеров штабов артиллерии армий. Так что у нас все было готово к быстрой передаче артиллерийским полкам и дивизиям приказа командующего фронтом.

В 2 часа 20 минут 5 июля в полном соответствии с разработанным планом сотни орудий и минометов открыли внезапный ураганный огонь по позициям артиллерии, сосредоточениям пехоты и танков, штабам, узлам связи, складам и другим целям врага. Контрподготовка длилась 30 минут, и за это время наша артиллерия выпустила на головы врага около 50 тысяч снарядов и мин. Затем ночная степь притихла, и только изредка тишину июльской ночи разрывала где-нибудь пулеметная очередь.

В войсках и штабах ждали, когда же противник начнет свою артиллерийскую подготовку? Если она не последует, значит, показания пленных были ложными, и наша контрподготовка может пойти нам во вред.

Время тянулось медленно, нервное напряжение росло. Но ждать пришлось не так уж долго. В 4 часа 30 минут противник начал артиллерийскую и авиационную подготовку. Ему понадобилось полтора часа, чтобы привести себя в порядок. Огонь его артиллерии начался неорганизованно и был мало эффективен. Мы не замедлили воспользоваться этим. Уже в 4 часа 35 минут наша артиллерия провела вторую контрподготовку. Она совсем ошеломила врага. Всего было подавлено 90 артиллерийских и минометных батарей, 60 наблюдательных пунктов противника, взорвано 10 больших складов с боеприпасами и горючим. Особенно велики были потери в личном составе вражеских войск.

Ведь, как известно, ударные группировки противника заняли исходные положения для наступления и его войска находились в довольно сосредоточенных боевых порядках. Естественно, что удар нашей артиллерии как раз пришелся по ним. Как показали впоследствии пленные, только одна рота 195-го пехотного полка потеряла убитыми 80 человек. 167-й пехотный полк потерял до 600 солдат и офицеров. 216-й штурмовой истребительно-противотанковый дивизион потерял 12 орудий.

По всей вероятности, еще более сильное воздействие оказала наша контрподготовка на моральное состояние фашистских солдат. Они убедились, что «колоссального удара» по советским войскам, какого хотел Гитлер, не получилось.