Артигас - [5]

— Пусть виселицу бесплатно построят плотники! Таким образом сам народ ее воздвигнет. И задрожат тогда конокрады, контрабандисты и всяческие возмутители спокойствия и увидят, как осуществляет справедливость дон Агустин де ла Роса Кейпо дель Льяно и Сиенфуэгос!

Через шестнадцать дней после этого заседания городского совета родился Хосе Артигас.

О детстве его имеется мало достоверных сведений. Ко времени его рождения в семье уже было двое детей — шестилетняя Мария Мартина и четырехлетний Хосе Николас. Старший брат был его первым наставником. Оба мальчика, видимо, увлекались боями диких быков на площади, где их отец имел почетное место, как о том свидетельствует семейная хроника.

Вместе с братом он посещал начальную школу при францисканском монастыре Сан-Бернардино в Монтевидео. Ордену францисканцев городской совет поручил дело школьного образования после изгнания иезуитов. Францисканцы были менее строгими, чем иезуиты, и менее жадными к приобретению земель. Но их методы преподавания были такими же, а знания, которые они давали своим ученикам, были столь же ничтожны: они учили читать и писать, обучали некоторым правилам грамматики и элементарным арифметическим действиям. Главное место, разумеется, занимал закон божий.

В эту-то школу и ходил Хосе Хервасио вместе с другими юношами из креольских семей. Однако главную роль в его образовании сыграло близкое знакомство с крестьянской жизнью. Начальное обучение он совмещал с постоянными поездками в отцовское угодье Карраско или в Пандо, где высился каменный дом, покрытый соломой, или со скотобойным промыслом в имении Касупа. Там его жизнь протекала в обществе пеонов, индейцев, негров-рабов. Именно в этой школе жизни, более важной, чем букварь и молитвы на латинском языке в францисканском монастыре, начали развиваться индивидуальные особенности характера молодого Аргигаса — Пепе, как звали его товарищи по классам и играм.

Говоря о той среде, в которой формировался Артигас, необходимо вспомнить роль гаучо и негров, в особенности последних. Не раз уже отмечалась роль негров-рабов в жизни колониального общества. Негры, как правило, были не только домашней прислугой, но и воспитателями детей. В доме Мартина Хосе Артигаса было двенадцать слуг-негров. Некоторые из них сопровождали Артигаса до конца его жизни. Вполне естественно сделать предположение, что сочувствие к этим обездоленным людям, неизменно проявлявшееся у Хосе Хервасио, впервые возникло еще в детстве, когда он жил в тесной близости с рабами.

Какова же была жизненная обстановка, окружавшая Артигаса и повлиявшая на него как на будущего вождя?

Испанские колонизаторы, которые прибывали сюда в XVIII веке, предпочитали заниматься сельским трудом. В неосвоенных внутренних районах страны искали они применения своим силам. Здесь они начинали обрабатывать землю, которую считали ничейной, отнимая ее у индейцев и прежних поселенцев. Отнимали они не только землю, но и рогатый скот и лошадей, которые во множестве размножались на бескрайних плодородных пастбищах.

Этому помогала и сама география. Кругом расстилались широкие просторы почти не пересеченной местности, без горных хребтов и пустынь. Это была огромная равнина, слегка холмистая, перерезанная лишь реками и ручьями, по берегам которых стояли леса. Здесь не было никаких препятствий, преодоление которых представляло бы особые трудности. Эти плодородные земли были (да и остались до настоящего времени) благодатным полем для человеческого труда. К этому следует добавить мягкий, ровный климат без резких переходов погоды — ни тропической жары, ни снега, ни внезапных геологических сотрясений. А на морском побережье — множество естественных бухт, способствующих предпринимательству и развитию различных промыслов.

Путешественников поражало здесь несметное количество быстро размножавшегося скота. Здесь его никто не клеймил, не приручал. Огромные стада дикого скота сами находили себе пастбища. В тех местах, где имелась хорошая трава, табуны насчитывали по 20–30 тысяч голов.

Для этих одичалых животных самыми страшными врагами были скотобои. Они действовали большими группами, вооруженные лассо и ножами. Заарканив животное, они спутывали ему ноги, а затем распластывали и сдирали с него шкуру. Покончив со своей жертвой, они шли дальше и снова производили такую же расправу. Путь этих скотобоев (их называли чангадорами) был усеян трупами ободранных животных, становившихся добычей ягуаров и диких собак, которые были настоящим бичом этих мест. Шкуры вывешивались для просушки на жердях, потом их сгружали на речные пристани и затем отвозили в Монтевидео. Бывало и иначе: торговцы из Рио- Гранде, находившегося на территории португальской колонии Бразилии, спускались по рекам до этих мест и как контрабанду увозили эти шкуры с собой.

Чтобы положить конец этому стихийному живодерству, собственники усадеб начали объединяться и вести организованную борьбу против беспорядочного истребления животных. Имения постепенно становились своего рода феодальными крепостями, с вооружением и армией.

Но не только землевладельцы, пеоны, скотобои-чангадоры были действующими лицами на этой своеобразной арене. Здесь участвовали и другие группы населения, прежде всего контрабандисты, служившие посредниками между трудом и промыслом, с одной стороны, и незаконной торговлей — с другой. И чем рискованнее была эта торговля, тем больше выгод она приносила. Контрабандист, смелый, неустрашимый авантюрист, был фигурой, типичной для колониального общества, задыхавшегося от торговой монополии.