Артем Микоян - [48]

Девятиклассника в свое время оценили в наркомате. Студента Минаева считал перспективным специалистом Н.Н.Поликарпов, заведовавший кафедрой конструкций самолетов МАИ. И вот теперь Минаев в кабинете Микояна...

Артем Иванович принял молодого человека в дни, когда ему было совсем не до приемов. Принял, верный обыкновению не отказывать тем, кто к нему стремился (раз стремится – значит, нужно!). Со стороны это выглядело удивительным. Дел в КБ невпроворот. Усталый, издерганный, как тот начальник главка в 1941 году, главный конструктор сидел, слушал и не переставал удивляться. До чего же хорошего парня послал ему этот день! Микоян оценил все – и советы Поликарпова горячему первокурснику заняться историей авиации, и попытку построить планер с ракетным стартом, и походы на самолетные кладбища, где молодой человек снимал с машин детали, необходимые для осуществления студенческого проекта. Заметил и то, что парень, который работает, не жалея себя, еще и кормилец семьи – отец погиб в ополчении. Здорово он все это совмещает! После института – в Бюро новой техники авиационной промышленности: к стипендии приработок, с иностранными самолетами подразобрался, два иностранных языка изучил.

Он умел убеждать, этот долговязый студент, бесхитростный, подкупающе откровенный. Микоян чувствовал, как попадает под его обаяние.

– Где бы вы хотели у нас работать?

– В группе фюзеляжа.

– Почему?

– Широкий профиль, товарищ Микоян, весь самолет в этой группе.

Микоян смотрит на посетителя и молчит. Конечно, парень толковый и дельный. Но понимает ли он, в какой ад стремится? Не представляет? Пусть представит! Отговаривать не стану.

– Ну что ж, – говорит главный, – в группе фюзеляжа так в группе фюзеляжа...

Талант всегда уважают и ценят, но любого таланта, даже опирающегося на глубокие знания, не всегда достаточно для больших дел. Переход со студенческой скамьи в мир реального инженерного творчества, как правило, сопровождается еще и «обкаткой», подчас сложной и болезненной. Представления, сформировавшиеся за годы учебы, сталкиваются с реальностями инженерной практики, конструкторского бытия.

Что-то дополняется, развивается, крепнет. Что-то, напротив, отлетает как шелуха. Радости и разочарования еще плотнее сближаются друг с другом. Начинающий инженер должен проявить волю, умение углубиться в конкретное дело, которое ему поручили, и одновременно продемонстрировать широту мышления, определяющую место конкретных дел в том большом и важном, над чем коллективно трудится конструкторское бюро, разрабатывая новый самолет.

Современную технику в силу ее сложности не всегда удовлетворяют даже очень глубокие знания только одного, пусть самого трудного участка. Еще в большей степени ей нужны специалисты широкого профиля. Стать энциклопедистом в наши дни все труднее и труднее. А без людей мечты, высокого полета мысли, воли и эрудиции, обширного кругозора, одним словом, без тех, кого называют идеологами, философами профессии, немыслимо развитие инженерного искусства, невозможно открывать пути в новое.

Добросовестность Минаев проявил с первого же дня работы. Первое задание (ему поручили стыковку лонжеронов) выполнил в двух вариантах – один, как велел начальник, второй, как подсказывали собственные суждения. Оба варианта представлены в положенный срок, оба сделаны с предельной тщательностью.

Потом были другие задания. Не самые крупные, не самые ответственные – в КБ хватало инженеров и поопытнее. И все же на этих заданиях оттачивалось умение, складывалась репутация, формировалось отношение к молодому инженеру, утверждалось мнение: Минаев – это верняк!

Когда год спустя заболел начальник группы фонаря, а новый фонарь был нужен, как всегда, сверхсрочно, Артем Иванович доверил его проектирование Минаеву.

Микояну ни разу не пришлось сожалеть о решении, принятом, когда он впервые увидел Минаева. Ни разу не упрекнул себя главный, что подарил неизвестному студенту время, оторванное от жаркой работы. Напротив, внимательно присматриваясь к молодому специалисту, он ощутил в его конкретных делах широту мысли, оценил дальновидность. Окончив институт, продолжая работать в КБ, Минаев поступил в аспирантуру. И все по той же специальности...

Убедившись, что молодой инженер не из тех, кто легко меняет жизненный курс, Микоян открыл ему возможность, какую предоставлял немногим, – хочет увидеть весь самолет? Пусть смотрит. Хочет поучиться? Пусть учится. У нас есть кому поучить...

Минаев прожил жизнь прекрасно. По природе однолюб, он не изменял истребителям до последнего часа и умер далеко от дома, на испытательном аэродроме. Спустя много лет один из его друзей, писатель и журналист Анатолий Аграновский, напишет: «Жизнь этого человека всегда поражала меня. Честная, полная борьбы, прямая, как совесть, трудная и счастливая, она легко бы легла, мне кажется, в основу повести, романа. Но такую правду жаль отдавать вымыслу; когда я узнаю такие судьбы, у меня рука не поднимается сочинять их. Давно ведь сказано, что нет ничего прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной...»

Все в словах Аграновского справедливо. Правда действительно выглядела неправдоподобной...