Артем Гармаш - [214]

Напрашиваться к Сереге, перебыть у них несколько дней, Артем не хотел. Открыто — опасно как для них, так и для него. А о том, чтобы у них укрыться — маленький дворик, где только хатка да сарайчик для дров, — не могло быть и речи: просто негде. Стало быть, нужно искать где-то в другом месте.

Сразу же за Серегиным огородцем в предрассветной мгле едва проступал своими черными обрывами овраг. Он-то и привлек внимание Артема.

Это был тот самый овраг, куда в декабре они вынуждены были сбросить с моста немного правее отсюда, просто в снег винтовки с Тымишиных саней. В эту сторону, влево, — Артем это знает — овраг тянется до самого Днепра. Но на Днепре сейчас нечего было делать. Поэтому спросил у Сереги, не знает ли где в овраге подходящего места — глинища или зарослей, где можно было бы укрыться на несколько дней. О настоящей причине своей задержки в городе он говорить не стал, сказал только, что в село ему не к спеху. И в лесу у них не горит, чтобы нужно было спешить с печальной вестью о гибели Тымиша. Пусть еще несколько дней… От воспоминания про Тымишеву смерть снова спазма сдавила горло. И он не договорил, а только додумал: «Пусть еще хоть эти несколько дней посветит им солнце — матери Тымиша и Орисе, прежде чем померкнет оно для них в их черной печали…»

Серега не сразу сообразил. И заросли и глинище — чистое безрассудство, конечно. Да разве они овраг обойдут, не прочешут! Взял бы к себе, но это все равно что отдать немцам в руки. Сразу же придерутся: кто? откуда? зачем? Точно так же и у любого из товарищей. И вдруг обрадованно: есть! Как он сразу не вспомнил об этом. Вот только скажет своим, где его искать в случае надобности. И минут через пять они уже спускались крутым склоном в глубокий овраг.

Пока не достигли дна оврага, Артем ни о чем не спрашивал — не сорваться бы с крутизны. А теперь, на дне оврага, Артем наконец поинтересовался: куда же он его ведет?

— Туда, куда нужно, Сусанин сказал, — не останавливаясь через плечо ответил Серега.

Теперь это снова был тот Серега, каким знал его Артем еще в красногвардейском отряде патронного завода, — веселый, остроумный шутник; и все это не за счет, а, наоборот, в сочетании с серьезным отношением к делам важным, к своим обязанностям. Несомненно, и сейчас не что иное, как чувство долга и ответственности за безопасность товарища, который доверился ему, мгновенно, как водой, смыло с него и усталость и порожденную ею душевную депрессию.

Бодрый, неспешным шагом, вперевалочку шел он впереди, время от времени предостерегая товарища: яма, ветка! Но вот вошли в кустарники. Остановившись перекурить — времени у них еще достаточно, Серега наконец раскрыл Артему свои планы.

Идут они на городское кладбище, где Серегин дядька служит сторожем при кладбищенской церкви. Там и живет с женой в домишке при церкви. Лучшего места для того, чтобы спрятаться, не найти во всем Славгороде. Конечно же имеется в виду не дядькина хатенка. На кладбище Серега такие места знает, что черта с два найдут! Но тайник — это только на крайний случай: на время возможной облавы или обыска. А в спокойное время Артем сможет чувствовать себя совершенно свободно, как наземный житель кладбища. И даже с харчами никаких хлопот — тетка будет кормить. Нечем платить — ерунда. Тут же, на месте, можно будет и заработать на харч. Что Серега и делает последнее время. Есть постоянные могильщики — от похоронной конторы. Но сейчас они не управляются по причине сыпняка, вот Серега и помогает им. Когда сам, а чаще с напарником. Уже с полсотни ям выкопали с весны. Вот и сегодня он как своего нового напарника отрекомендует Артема дядьке Авраму. Но поначалу доведется все же какое-то время пересидеть в тайнике. Ведь не может быть, чтобы они с самого утра не кинулись на кладбище. Это же — по их разумению — наиболее вероятное место захоронения снятых с виселиц останков партизан. А коли так, то разве можно предположить, что кладбищенский сторож ничего не знает? Непременно будут здесь. Возможно, что именно с кладбища и начнут. Как ты думаешь?

— Не знаю. Может, и так, — сказал Артем. — Одно знаю теперь с уверенностью. Лучшего места действительно не найти во всем Славгороде. Лучшей западни!

— Напрасно ты думаешь. Нам бы только опередить их. Чтобы раньше их на кладбище прибыть. Ну, да время у нас еще есть.

Не прошло и получаса, как они добрались до кладбища. Начиналось оно от самого оврага. И сразу же после необычной тишины, что царила на дне оврага, на них хлынуло утреннее птичье разноголосье. Этот щебет лился отовсюду — из кустов сирени и терна, что поразрослись между крестами, с вершин раскидистых каштанов и кленов, превративших кладбище в густой лес.

Парни прошли к небольшой церквушке неподалеку от ворот. Выглянули из-за ограды на обсаженную тополями дорогу к городу. На дороге ни души. Да и сам город — в версте от кладбища — только-только просыпался.

Как видно, не выходил еще и дядька Аврам из дома. И Серега не стал будить его. Воспользовавшись тем, что на кладбище, кроме них, никого не было, они свободно пробрались в колокольню — на дверях хоть и висел замок, но Серега легко отомкнул его гвоздем — и открыли потайной, закрытый хорошо пригнанной крышкой под лестницей вход в подземелье. Серега тем временем рассказывал Артему все, что знал об этом подполье. В 1905 году здесь находилась эсеровская типография. Да, собственно, и не типография — верстак, на котором тискали листовки-прокламации. Будто бы сам попович-студент, сын ныне покойного отца Никодима, из этой же церкви, был и за наборщика, и за экспедитора. До поры, пока однажды не схватили его полицейские по дороге в город с листовками. Но тайника так и не нашли. А искали по всему кладбищу. И даже в церкви и на колокольне. Как раз гостил Серега тогда у дядьки, и все это происходило на его глазах. А ночью даже лазил в тот подвал — помогал дяде с теткой вытаскивать тот верстак. Боялся дядька Аврам, как бы самому в тюрьму не попасть за то, что знал о типографии и не выдал. Вот и вытащили верстак вместе со всеми принадлежностями в овраг да там и закопали.