— П-почему?
Мирой вздохнул.
— Я ваша страховка. Я не знаю, где вы путешествуете и как. Не знаю, в какой реальности и в реальности ли. Не знаю, с каким заданием и чье это задание. Я знаю только, что появляюсь здесь, когда ваша память начинает давать сбои. Когда она облезает, ветвится и трескается, когда эпизоды вашей жизни выщелкиваются в ничто как гильзы из револьверного "барабана". Когда вы сходите с ума. Тогда я восстанавливаю все, что вы успеваете утратить, мем за мемом, деталь за деталью. Это тяжело, но я не жалуюсь, я привык. Не первый раз и, уж наверное, не последний. Вы же здесь только для проверки на целостность. Чтобы не было отторжения.
Кромпет опустил чемоданчик на пол.
— То есть, Виешвац, София, отец — это все не ваша, а моя память?
— Да.
— И цеппелины еще летают?
Мирой тихо рассмеялся.
— Конечно. Вот уж в чем можете не сомневаться. Я еще сомнителен, артефакт, причуда, но цеппелины…
Он поднялся, прошел к окну и распахнул шторы.
Солнце ворвалось, обожгло светом комнату, расплавило старика, ударило в Кромпета, пронзило его, мемами осев на дне души, и внезапно погасло.
Кромпет застыл, ловя глазами, всем естеством открывшуюся картину.
Над крышами, шевеля рулями, плыл пузатый цеппелин. Будто гигантская серебристая рыба по океану неба.
— Меня зовут Кришто Мирой, — сказал Кромпет. Имя шипело на языке, как газированный лимонад.
© Copyright Кокоулин А. А. (leviy@inbox.ru)
