Арсенал ножей - [66]

Без Альвы Клэй старшим по званию на корабле являлся теперь Престон Мендерес, но тот был занят в лазарете, помогал прибывшим отмыться и обработать ссадины и царапины.

И Нод был занят. Если я надеялась снова взлететь, необходимо было залатать дыры в обшивке и по возможности исправить орудийные гнезда и датчики, вбитые при ударе в мой корпус. Отвлекая его, я бы замедлила ремонт, да и, честно говоря, не слишком надеялась на его помощь. Механика — его природное призвание, но боевая стратегия для миролюбивых драффов — совершенно чуждая концепция.

Нет, искать выход мне предстояло самой.

Так мне казалось.

— Эй, Злая.

— Привет, Люси. Ты где?

— Я в лазарете, но со мной все в порядке. Только вроде бы небольшое обезвоживание.

— Это Престон сказал?

— Да, правда, он милый?

— Он очень молод.

— Теперь ведь все врачи молодые?

— Что я могу для тебя сделать, Люси?

— Не столько для меня, сколько, по-моему, для нас всех.

— Говори.

— Ну, я случайно знаю, что параллельно этому туннелю идет другой такой же.

— И?..

— Между ними всего метр камня. Если ты сумеешь развалить участок стены, тебе хватит места развернуться и выбраться наружу.

— Я еще несколько часов не буду готова к полету.

— Понимаю, но тем временем можно обдумать эту мысль, нет?

— Да. Да, можно. Спасибо, Люси.

— Рада помочь, дорогуша.

Глава 64 Она Судак

Коллективный канал передач Кинжального флота позволил мне наблюдать компиляцию насилия, симфонию скорого и хирургически чистого уничтожения, охватившую сорок звездных систем. Один за другим изымались военные корабли. Превращались в щебень укрепления. Гибли целые флоты. Зрелище было всепоглощающим, сильным и на удивление увлекательным. Я впервые видела подобную координацию военной операции, такое изящество и эффективность.

Услышав голос Бошняка, я с трудом оторвалась от картин усмирения человечества и рявкнула на него:

— Что?

Историк ответил хмурым взглядом. Жилет на нем был в складках, словно в нем спали, а длинные волосы следовало бы помыть еще позавчера.

— Я озабочен.

Движением брови я постаралась передать, как мало значат его заботы на фоне этих великих событий.

— Неужели?

Он еще больше помрачнел:

— А вы нет?

— Не ваше дело.

Я отключилась от передач флота и направилась в жилой отсек, поскольку уже много часов провела в рубке. Во рту пересохло, надо было попить.

Он понурым котом потащился за мной и на ходу произнес:

— Я кое-что заметил. Вас это может заинтересовать.

— И что же?

— Это нужно показывать.

Мы добрались до кают, где я вытащила из пищевого принтера бутылку холодного сока.

— Ну, показывайте.

Отвинтив крышку, я стала пить, а Бошняк тем временем вывел трехмерную карту Общности.

— Вот Камроз, — заговорил он, указывая на желтую звезду средней последовательности посреди схемы, и отступил, а от центральной звезды разбежались светящиеся лучи ко всем соседним системам. — А это линии экспансии флота в другие миры.

Мне подумалось, что схема похожа на фейерверк.

— И что из этого?

Бошняк почесал себе брюхо под мешковатым жилетом.

— Одна система осталась неохваченной. Корабли, похоже, даже отклоняются от курса, чтобы ее обойти.

— Правда?

Я шагнула ближе. Он, сдвинувшись в сторону, высветил область пространства в дюжине световых лет от стартовой точки флота. На пути к другим звездам и целям этот регион миновали более десятка белых кораблей, и все они сделали крюк, видимо стараясь держаться оттуда подальше.

— Может, там не было вооруженных крейсеров? — предположила я.

Но Бошняк серьезно покачал головой:

— Насколько мне известно, там присутствуют военные суда Конгломерата, Внешних и еще нескольких мелких человеческих объединений, а также множество вооруженных и обеспеченных защитой торговцев.

— Тогда почему же мы их обходим? Что там?

— Интрузия.

Настал мой черед хмуриться. Барабаня пальцами по подбородку, я припоминала, что знаю об этой аномалии. Одни предполагали там неприкрытую сингулярность, другие — червоточину или место соприкосновения нашей вселенной с другой. Физические законы в тех местах становились неустойчивы и подвержены внезапным изменениям: этот район окружали легенды и слухи, которые порождали тысячи безумных теорий. И определенно — белые корабли его избегали.

— Что у вас на уме?

Бошняк, оглянувшись, понизил голос:

— По-моему, они боятся.

— Чего боятся?

— Может, своих прежних хозяев? — пожал он плечами и взмахом руки удалил проекцию.

Карта рассыпалась на пиксели и растворилась, оставив нас лицом к лицу.

— Так или иначе, — продолжал Бошняк, — я решил, что вам следует знать. Хотя, что вы будете делать с этими сведениями, не понимаю.

— Спасибо.

Бошняк не видел прямого применения своей информации, а ведь она указывала, что есть по меньшей мере один пункт, в котором могут собраться и, возможно, подготовить контратаку корабли человечества. При следующей беседе с флотом предложу армаде выделить несколько фрегатов для установки периметра, препятствующего доступу в это убежище новым кораблям.

Следствие из наблюдений Бошняка беспокоило меня втрое больше. Выяснилось, что есть вещи, которые пугают Кинжальный флот: настолько выводят его из равновесия, что корабли готовы отклониться от курса через высшие измерения, лишь бы не оказаться вблизи. А ведь их строили для боя с врагом из высших измерений, проектировали в виде хрупкой преграды между жизнью и хаосом. Такие мелочные чувства, как страх, должны быть им неведомы. Нет, я не сомневалась, что причина, заставляющая их обходить Интрузию, глубже поверхностного объяснения Бошняка. Эта неизвестная причина, эта внезапно объявившаяся в уравнении боевого плана переменная величина меня встревожила. Мы, спасая человечество, гнали его в стойло. В данном случае слабое место в собственной обороне, пусть и незначительное, могло разрушить все наши достижения.