Арсенал-Коллекция, 2012 № 01 - [33]
А вот лётчик-истребитель Шутт, тот никогда не полетит, пока тарелку не разобьёт. У нас в полку был лётчик Опрышко. Перед вылетом всегда штаны снимет, присядит и только потом летит. Без этого никак.
– Сколько вылетов прошло, пока вы стали ведущим?
– Вылетов 15-20, примерно так. Тогда считалось, что если 9 вылетов сделал -будешь жить. На седьмом вылете я сбил истребитель.
Мы девяткой под прикрытием восьми истребителей вылетели на деревню Глухая Горушка. Задание было несложное: атаковать артиллерийские позиции противника и левым разворотом через болото выйти за реку Ловать, на территорию, уже занятую нашими войсками. Набрали высоту полторы тысячи метров и пошли. На подходе к цели ведущему майору Русакову по радио доложили с КП, что над целью до шестидесяти истребителей противника на трёх ярусах: первый ярус патрулирует на высоте трёх тысяч метров, второй ярус – на высоте полутора тысяч метров и третий ярус на бреющем полёте в районе болота, куда мы должны направиться после атаки цели. Истребители противника верхнего яруса сразу же вступили в бой с нашими истребителями прикрытия.
Сходу сбили три самолёта из переднего звена. Русаков, штурмана полка, погиб. Жалко, хороший был человек.Крайнее левое звено атаковало цель и, петляя по перелескам, ушло. Наша тройка осталась одна. Ведущий старший сержант Петько подал команду приготовиться к атаке. В момент атаки он левый ведомый сержанта Шишкин были сбиты. Я остался один.
Атаковал Горушку, и, сделав левый разворот, вышел на бреющем полёте к болоту.
Тут впереди справа прошла пулемётная трасса. Пока соображал, что к чему, как ещё одна трасса прошла прямо над фонарем. Я стал маневрировать, стараясь уйти на свою территорию. Когда перешел Ловать, там наша территория. Думаю, если уж умру, то похоронят. Немц не отстаёт. Даже выпустил шасси, чтобы скорость уменьшить. У «ила» радиус виража меньше и на вираже я его подловил. Всадил хорошую очередь ему в брюхо, и он клюнул на нашей территории. Перед самой землёй лётчик выровнял машину и притёр её в сугробы. А я ушёл. Тогда слухи ходили, что наши летают на немецких самолётах. Я подумал, что может я своего сбил. Пойду, думаю, посмотрю. Развернулся. Лётчик из кабины вылез, а к нему уже солдаты бегут.
На плоскости посмотрел – кресты. Кое-как дотянул до аэродрома. Были повреждены руль поворота и глубины, пробиты пулей водомаслорадиаторы. Доложил о бое, о пяти сбитых. О сбитом «мессершмитте» говорить не стал. Утром командир полка вызывает:
– Ты вчера бомбы куда сбросил?
– ….вчера точно на цель сбросил.
– Уверен? А чего тебя к командиру дивизии вызывают?
– Не знаю. А про себя думаю: «Все! Наверное нашего завалил..» Каманин «Виллис». На командном пункте меня встречает адъютант, сержант:
– Вы Бегельдинов?
– Я.
– Заходите.
Думаю, раз, встречают, значит, не будут ругать. Зашёл. Мне предложили сесть. Возле окна сидели генерал-майор Каманин и два штатских. Я сел.
– Вы вчера летали на 13-м? – я вскочил.
– Сиди. Сиди. Вы сбили самолёт?
– Фашистский был самолёт!- громко почти крикнул я.
Майор даже засмеялся.
– Точно, точно, фашистский самолёт.
– Я сразу успокоился.
– Расскажи, как получилось?
– Он пристал ко мне, атаковал, но не попал. Он хотел ко мне в хвост зайти, а я не даю. А когда перешёл на нашу территорию, смелее стал. Думаю, разве я не могу стрелять? И за ним. Он за мной, я за ним. И поймал его на глубоком вираже. – А гражданские что-то пишут.
Каманин говорит:
– Ты сбил лётчика, который много сбил самолётов во Франции, Польше и у нас.Вы, Бегельдинов, знаете что сделали? Открыли новую тактику в штурмовой авиации. Оказывается штурмовая авиация может драться с истребителями, и может даже сбивать.
Я стою. Чего я могу сказать?
– Я вас награждаю орденом Отечественной войны II степени.
Тогда этого ордена ещё ни у кого не было, мы только из газет знали, что его учредили.
Пошивалъников Сергей Демьянович
Митрофанов Анатолий Иванович, Командир 800 ШАП
– Спасибо. Служу Советскому Союзу!
– Может кушать хотите?
– Нет, нас там хорошо кормят.
– Ладно, езжайте в полк.
Вернулся в полк. Командир полка:
– Ну-ка иди сюда. Почему ты вчера не доложил?
– Вчера пять человек погибли, как я могу докладывать, что сбил немецкий самолёт?
Он замолчал.
– Ладно иди.
На второй день вот такая фотография в газете и статья «Штурмовик может драться с истребителем и даже сбивать».
– Почему не встали в оборонительный круг, видя что вас атакуют истребители?
– Когда я прибыл, у нас ещё не было такой тактики. Атаковали цель все вместе, а потом кто куда. Со временем начали применять и оборонительный круг и атаку с круга.
Очень многое зависит от ведущего. Целые будут лётчики или нет. Ведь тебе как ставят задачу? Начальник штаба, например, говорит: «На западной окраине такой-то деревни скопление танков. Уничтожить». Все. Как будешь идти туда, как атаковать, как отходить от цели – соображает ведущий. Я как ведущий, за годы войны ни одного лётчика не потерял. Все живы! Почему я не терял? У меня эскадрилья специализировалась на разведке. Меня утром с рассвета будят: «Бегельдинов, давай на разведку!» Я лечу один, без сопровождения, редко дадут пару истребителей. Зато я знаю, где стоят крупнокалиберные зенитки, где малокалиберные. Немцы редко по мне стреляют – стараются себя не обнаружить, но я вижу же, что стоит батарея. У меня была очень хорошая зрительная память – один раз увидел, сразу запомнил. И вот мне дают цель, допустим в 15 километрах от линии фронта. А что значит цель? Это значит противник сосредотачивается для нанесения контрудара, или подтягивает резервы, чтобы прорвать нашу оборону и добиться успеха. Этот участок шириной может быть 3-6 километров. На остальном фронте тишина – второстепенные направления. Боевые действия идут только на этом узком участке. Понятно, что там и войск много и зениток много. Зачем мне сразу лезть туда? Что для самолёта 100-200 км? Я захожу со второстепенного направления, с тыла, с боку. Там где меня не ждут. Атаковал, пока они очухаются, я уже, до свидания. Все живы, все здоровы. Задание выполнено. Это подтверждается фотокинопулемётом и плановым фотоаппаратом.
