Ароматы - [22]

Она говорила, а он не мог оторвать взгляда от ее губ. Через два дня он должен был возвращаться в Париж. Но он и представить себе не мог, что больше не услышит ее голоса, не увидит ее ясных зеленых глаз, ее улыбки.

— Поедемте со мной, прошу вас.

— И потерять свободу и покой? Вернуться в войну?

— Это будет другая жизнь, — сказал он. — Вы будете со мной, а не с Зазу. Вы можете положиться на меня, вам будет хорошо. Пожалуйста, Анна! — молил он. — Я люблю вас, мы будем счастливы. Поедемте со мной. Я хочу, чтобы вы всегда были рядом со мной! Скажите, что вы согласны.

— Я не могу согласиться, даже если хотела бы, — сказала она мягко. — Я живу здесь нелегально, мне не оформят билет в Париж.

— Это я устрою.

Она внимательно поглядела на него, но ничего не спросила, взяла его руку в свои ладони и сказала:

— Вы знаете, что я люблю вас. Мне кажется, что люблю. Но разве я могу быть уверена? И вы тоже? Эта неделя прошла. Она покажется вам сном, когда вы вернетесь в Париж.

— Но мы оба видели один и тот же сон, дорогая! Мы вместе живем в этом сне.

— Но пробудимся порознь.

Он вышел из себя: — Это недостойно! Это безумие — отказываться от любви!

— Может быть, вы снова приедете в Грас?

— Кто знает? — возразил он с умышленной жестокостью. — Все может случиться.

«Она обращается со мной, как с очередным искателем ее милостей, она играет мной, — думал он. — Она ведет себя как упрямый своевольный ребенок».

Они вернулись в отель, но не занимались любовью в эту ночь. Наутро они вернулись в Грас, а еще через день Арман уезжал в Париж. Когда на прощание он целовал Анну в шею, вдыхая запах ее кожи и волос, сердце его замерло. Он понял, что Анна завладела им навсегда, что он обречен ей.

— Я вернусь, — прошептал он.

— Вернись скорей, — ответила она и убежала.

Он вернулся в Грас через три недели и, войдя в таверну, увидел Анну, несущую из кухни сосиски и пиво. Она вскрикнула, поставила поднос на ближайший столик так резко, что пиво расплескалось, и бросилась в его объятия. Он оторвал ее от пола, и она воскликнула: — Да! Да! Я не хочу больше жить без тебя ни минуты!

Документы для Анны не удалось выправить сразу. Наконец, они прибыли в Париж, и восторженное состояние быстро сошло на нет в гнетущей атмосфере столицы. Не хватало продуктов. Парижане были растеряны или кипели гневом. Оккупированный Париж превратился в город бедных — подавленный голодом, опутанный насилием, сокрушенный нищетой. Анна была испугана: что будет с их любовью? Она может поблекнуть в атмосфере уныния или умереть, пополнив список военных потерь. Но Анна решила верить и надеяться.

Она отказалась выйти замуж за Армана, хотя он не отступался и пытался ее убедить. — Не время, — говорила она.

— А если бы мы остались в Грасе, ты бы согласилась?

Она подумала минуту и ответила решительно: — Нет. Я не хочу стать чужой собственностью, я хочу сохранить себя.

Ее жизненным девизом было: «Если не я за себя, то кто же?» Она услышала это изречение в доме своей школьной подруги, Рашель Вайс. С тех пор она потеряла Рашель из виду, но часто повторяла мудрые слова, которые мистер Вайс читал, перелистывая страницы Торы и Талмуда: «Если не я за себя, то кто же? Но если я для себя, то зачем я? И если не теперь, то когда же?»

Анна часто вспоминала о Вайсах и повторяла мудрые слова еврейских священных книг как заклятие безопасности семьи своей лучшей подруги.

С тех пор как Анна полюбила Армана, она поняла, что свобода — ускользающее понятие. С любимым она больше чувствовала полноту своего «я», чем в одиночестве. Она поняла, что свобода быть одинокой не есть свобода.

Но она не давала Арману согласия. — Сейчас странное время, — говорила она. — Люди женятся, когда хотят завести детей, а кто захочет этого сегодня?

Ее решение огорчало его, но он понял, что должен согласиться с ней или потерять ее. Он предпочел бы брак, но удовольствовался и тем, что они жили вместе в его квартире на улице Фюрстемберг.

Лакей Армана Жорж так же прилежно начищал до блеска туфли Анны, как и ботинки Армана. Но блеска роскоши, которой Арман мог окружить Анну до войны, не было и в помине. Великолепная квартира, где своеобразно сочетались вещи современного стиля и богатый антиквариат, которой восхищались знатоки, признавая вкус Армана элегантным и эксцентричным, ветшала и разрушалась. Блекла стенная роспись, сыпалась с потолка штукатурка, разбухли оконные рамы, чудесный паркет покрылся грязью. Ремонт приходилось откладывать на «apres la querre» — «после войны». Это выражение стало популярным у парижан: «Встретимся в «Куполь» через семнадцать минут после окончания войны», — говорили они со смесью иронии и надежды.

— После войны, — сказала Анна Арману, — мы поженимся. После войны мы будем есть бифштексы, купим новые занавески, заведем ребенка. — Пока же они старались в тяжелых жизненных условиях сохранить свою любовь.

Мать Армана посетила их, но не пожелала остаться к обеду. С Анной она была не более чем вежлива, а Арману, когда они остались одни сказала: — Девушка очень красива, так что будь начеку! Она может оказаться ветреной, увлечься другим мужчиной.