Армянское древо - [100]
Мне говорили о нем. Несмотря на возраст, он был в хорошей физической форме. Я взглянул на часы. Он приехал почти вовремя, но в этом не было его вины. Город превращался в сплошной хаос.
Наши информаторы представили полный доклад о генерале. Он был настоящим пруссаком из Биелкенфельда. Я опасался за наших слуг из Долмабахче — согласно протоколу они могли извиниться на французском языке. Но в той ситуации это могло показаться оскорбительным для немца.
Я знал, что он выехал из посольства более часа назад. И что он простоял почти двадцать пять минут перед тем, как проехать Золотой Рог. Наши агенты располагались на чердаках домов и сообщались с дворцом с помощью зеркал системой тайных знаков. Так что мы все узнавали сразу же. Новости в Константинополе перемещались быстрее ветра, и османская администрация потому оказывалась успешной, что информация к ней поступала очень быстро.
В докладе подчеркивалось, что этот человек жил в Турции почти двенадцать лет. Все эти годы он совершал кратковременные поездки в Германию, куда возил ценные доклады. Благодаря внушениям и деньгам нам удавалось добывать их копии. Для нас исключительно важно знать, что говорят и даже что думают правительства стран, с которыми мы поддерживаем отношения.
По этой причине мы знали, что, несмотря ни на что, этому вояке не очень нравилась наша страна. Только дисциплина, верность долгу и любовь к кайзеру удерживали его на этом посту. В его сообщениях осуждался беспорядок, грязь и кажущаяся анархия жизни в Турции. Но все это было не более чем субъективное мнение. Что мог знать немец, каким бы умным он ни был, сколько бы лет он ни прожил с нами, о настоящей природе турок! Ничего.
Даже если бы он поставил перед собой такую цель, даже если бы это составляло основу его жизненных устремлений, он был в состоянии лишь едва уловить аромат Турции. Слабые духи нашей природы. Вряд ли больше.
Я видел, как один из наших офицеров, капитан Кемаль Гелик — кстати, очень хороший офицер, — вытянулся перед гостем и щелкнул каблуками. Я почувствовал гордость: он один из самых перспективных офицеров Генерального штаба. Он провел три года в Пруссии и знал, что султан готовит ему блестящее будущее.
Капитан Гелик часто разговаривал со мной. Он рассказывал, что Пруссия и вся Германия — это исключительно чистая, организованная, спокойная, культурная и националистически настроенная страна. Несмотря на мой опыт и мой возраст, я никогда не выезжал из здания дворца. Но считал, что понимаю внешний мир. Я как слепец который развивает в себе особую чувствительность, научился тонко воспринимать явления, заранее предвидеть развитие событий, угадывать, что мне хотят сообщить еще до того, как человек решится на это.
Ты не должен удивляться тому, что я говорю. Ты на собственном опыте познал, как функционирует не только этот дворец, но и весь двор. Не буду скрывать, тем более сейчас, что я ходил расстроенный. Я был кастрированным, ограниченным и подчиненным существом. Потом я понял, что все это не имеет значения. Так или иначе все мы были такими с той лишь разницей, что я к тому же был администратором огромной власти.
Однако позволь мне продолжить рассказ. Я смотрел, как фон дер Гольц медленно шел, прикрытый зонтами от усиливающегося дождя. Этот человек будет сохранять достоинство и значение своей должности, даже если мир вокруг него полетит вверх тормашками.
Он не знал о нашей осведомленности. Возможно, он недооценивал ее. Он и представить себе не мог, как много мы знали о нем. И как мы ценили эту информацию. Какое значение мы придавали самой незначительной, самой тривиальной детали. Фон дер Гольц пренебрежительно сравнивал упорядоченную тишину Пруссии с шумным беспорядком Константинополя. Человек, направлявшийся ко входу во дворец, не понимал, что наш беспорядок — это всего лишь видимость и что мы, подданные Османской империи, являемся одним из самых организованных народов на земле.
Но будем справедливы. Здесь речь шла об одном из самых близких наших союзников. И это было очень важно, ведь достаточно окинуть взглядом горизонт, чтобы увидеть там созревающую ужасную бурю.
Я спустился по лестнице с той же осторожностью, с какой генерал шел мне навстречу под дождем. Тогда я гордился тем, что представлял султана и приветствовал тех, кто заявлял о готовности помочь нам.
Ты знаешь, как создавали ощущение торжественности, царящей в этих стенах. По крайней мере, на сегодняшний день. Я приостановился на лестничной площадке, с нее можно скрытно наблюдать за большим коридором и видеть, как камергер встречает фон дер Гольца.
Согласно протоколу, необходимо было подождать десять минут, прежде чем получишь сигнал о том, что можешь сопроводить гостя к султану. Но в данном случае все зависело от другого посетителя — фон Шебнер-Рихтера, поскольку, как и предусмотрено, они вместе должны войти в кабинет султана.
Я видел, как генерал крутил головой, впечатленный размерами и исторической обстановкой дворца, который нам суждено сегодня покинуть.
Насколько я помню, он ни разу не бывал здесь. Человек, входящий сюда впервые, должен быть поражен, сколько бы иных дворцов он ни видел до сих пор. В нашем дворце есть нечто, что заставляет посетителей задуматься.
В детстве она была Софьей Олелькович, княжной Слуцкой и Копыльской, в замужестве — княгиней Радзивилл, теперь же она прославлена как святая праведная София, княгиня Слуцкая — одна из пятнадцати белорусских святых. Посвящена эта увлекательная историческая повесть всего лишь одному эпизоду из ее жизни — эпизоду небывалого в истории «сватовства», которым не только решалась судьба юной княжны, но и судьбы православия на белорусских землях. В центре повествования — невыдуманная история из жизни княжны Софии Слуцкой, когда она, подобно троянской Елене, едва не стала причиной гражданской войны, невольно поссорив два старейших магнатских рода Радзивиллов и Ходкевичей.(Из предисловия переводчика).
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.У мейстера Мартина из цеха нюрнбергских бочаров выросла красавица дочь. Мастер решил, что она не будет ни женой рыцаря, ни дворянина, ни даже ремесленника из другого цеха — только искусный бочар, владеющий самым благородным ремеслом, достоин ее руки.
Мрачный замок Лувар расположен на севере далекого острова Систель. Конвой привозит в крепость приговоренного к казни молодого дворянина. За зверское убийство отца он должен принять долгую мучительную смерть: носить Зеленый браслет. Страшное "украшение", пропитанное ядом и приводящее к потере рассудка. Но таинственный узник молча сносит все пытки и унижения - и у хозяина замка возникают сомнения в его виновности. Может ли Добро оставаться Добром, когда оно карает Зло таким иезуитским способом? Сочетание историзма, мастерски выписанной сюжетной интриги и глубоких философских вопросов - таков роман Мирей Марк, написанный писательницей в возрасте 17 лет.
О одном из самых известных деятелей Белого движения, легендарном «степном волке», генерал-лейтенанте А. Г. Шкуро (1886–1947) рассказывает новый роман современного писателя В. Рынкевича.
«На правом берегу Великой, выше замка Опочки, толпа охотников расположилась на отдых. Вечереющий день раскидывал шатром тени дубравы, и поляна благоухала недавно скошенным сеном, хотя это было уже в начале августа, – смутное положение дел нарушало тогда порядок всех работ сельских. Стреноженные кони, помахивая гривами и хвостами от удовольствия, паслись благоприобретенным сенцем, – но они были под седлами, и, кажется, не столько для предосторожности от запалу, как из боязни нападения со стороны Литвы…».