Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв. - [25]

.

Эта точка зрения встретила возражения Г. С. Григоряна, который усмотрел противоречие в изложении Мовсэса Каланкатуаци — в одних и тех же словах автор описывает власть и Сахла и Йовханнэса. Кроме того, замечает Г. С. Григорян, известно, что в 853 г., как это явствует из надписи на стене монастыря св. Йакоба в Мец Аранке, Йовханнэс был всего лишь князем Албании. Таким образом, заключает Г. С. Григорян, сведения византийских авторов об участии в походе халифа Мутасима против Амория (838 г.), архонта архонтов, касаются Багарата Багратуни[237].

Эти возражения не очень убедительны. Когда Сахл схватил Бабека, его фамилия сразу приобрела огромный вес, и именно это обстоятельство стремится подчеркнуть прежде всего Мовсэс Каланкатуаци в своем более литературно-эпическом, чем историческом повествовании. Далее, совершенно не обязательно, чтобы первенствующий князь, назначенный в 838 г., оставался в той же роли и в 853 г. Отметим, что в 238 г. х. сын Сахла ибн Сунбата, которого Табари именует Муавией, был уведен в плен Бугой[238]. 238 г. х. соответствует 23 июня 852 — 11 июня 853 г., так что лицо, упомянутое в надписи из Мец Аранка, по-видимому, не Йовханнэс, а Муавия. В целом ни один факт не исключает возможности того, что в период ликования по поводу пленения Бабека Йовханнэс стал первенствующим князем. Но сомнения по поводу такого назначения действительно остаются. Признав факт назначения Йовханнэса, мы должны будем признать, что система, согласно которой первенствующими князьями назначались армянские нахарары, в 838 г. (один-единственный раз!) оказалась нарушенной. Тем самым оказалась бы нарушенной и другая традиция — со времен Ашота Багратуни Мясоеда, т. е. по крайней мере с начала IX в., эту должность замещали Багратиды, а в VIII в. эта традиция была нарушена всего два раза. Правда, Н. Г. Адонц доказывает, что и Смбат, отец Сахла, был Багратидом. Но даже если исследователь прав, потомки Смбата оказываются отщепенцами, их судьба никак не связана с историей клана Багратидов. Поэтому при нынешнем состоянии источников было бы рискованно опираться на единичное известие Мовсэса Каланкатуаци и включать Йовханнэса в список первенствующих князей с той же долей уверенности, что и в остальных десяти случаях.

4. Автономия и суверенитет

Как бы ни были значительны прерогативы отдельных правителей из местной знати, армяне не отождествляли жалованное им самоуправление с подлинным суверенитетом. Суверенитет, в их представлениях, мог быть выражен лишь утверждением собственного царского престола, восстановлением института царской власти. Эта идея фигурировала в качестве реальной политической доктрины, в источниках сохранились данные, которые позволяют утверждать, что предпринимались попытки ее осуществления на практике. В то же время эта идея отражена и в некоторых легендах, призванных так или иначе удовлетворять ностальгические мечтания об утраченном царском престоле.

Как известно, «Слово о войне Армянской» Елишэ и исторический труд Лазара Парпеци являются важнейшими источниками, в которых описаны перипетии восстания 450–451 гг. Притом что взаимосвязь этих сочинений не совсем ясна, оба они написаны лицами, близкими по времени к событиям. Елишэ завершил свой труд после 464 г., Лазар Парпеци писал около 500 г. Поучительная направленность этих сочинений очевидна, налицо стремление к поляризации характеров описываемых персонажей — черта, свойственная житийной литературе, мученичествам, которые в огромной степени определили манеру изложения обоих авторов. Вероотступник Васак Сюни наделен только отрицательными качествами, его действия трактуются совершенно односторонне, и исторической критике нелегко воссоздать образ Васака — крупного политического деятеля[239].

Тем не менее если не мотивы, то линия поведения Васака представляется авторами вполне убедительно. Оба автора сообщают, что уже после поражения восстания бывший марзпан Васак, ряд нахараров и иереев были вызваны в Ктесифон. В ходе следствия нахарары показывали, что Васак был изменником и по отношению к персидскому царю. (Елишэ лаконичен, а Лазар Парпеци подробно излагает показания нахараров.) Васак лишился всех почестей. Его имущество, говорит Елишэ, было конфисковано, он кончил дни свои в темнице, претерпев страшные муки. И из заключительной сентенции Елишэ мы неожиданно узнаем, что Васак задумал овладеть армянским престолом: «И тому, кто пожелал через отступничество стать царем страны Армянской, не нашлось в ней и места для могилы; ибо умер он как пес, и выволокли его как падаль!»[240].

В том же духе выдержано повествование и Лазара Парпеци, хотя в его изложении Васак кончил свои дни на свободе, он несколько лет провел при дворе, правда «весьма горестно и во многом стеснении»[241]. Но «царская» тема здесь разработана намного полнее. Согласно Лазару, Васак по собственной воле отправился ко двору, в то время как нахарары и иереи были взяты под стражу (многих иереев Васак еще раньше лишил свободы). Способствуя отправке узников в Ктесифон, он надеялся, пишет автор, оказать царю и стране ариев большую услугу, а взамен получить царский венец и дары