Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв. - [12]
Река Азат протекает мимо поселения Гарни и впадает в р. Араке. К востоку от нее находится Двин. Сопоставляя эти данные, можно более или менее четко представить себе восточную границу раздела. Демаркационная линия проходила по Раздану, затем, по-видимому, смещалась на восток и проходила по р. Азат до р. Араке. Отсюда линия раздела тянулась до Хацива и Маку (возможно, на некотором протяжении проходила по Араксу), а затем смещалась на юго-запад и доходила до Ареставана (северо-восточная оконечность оз. Ван). Ынцакисар располагался к югу от западной оконечности оз. Ван. Этот пункт дает возможность проследить на некотором расстоянии направление южной границы[102].
На юго-западе граница существенным образом не меняла своего направления, установленного еще в 363 г.[103]. Косвенным подтверждением того служит также молчание армянских авторов, внимание которых сосредоточено на восточной границе.
Одновременно с приобретением новых территорий произошли некоторые изменения в административном статусе и других армянских земель. Принципиальной ломки, однако, не произошло. Йовханнэс Драсханакертци, наш главный источник в этом, указывает, что изменились названия территориальных единиц. В его сведениях не все точно, в некоторых случаях налицо временная контаминация, тем не менее на основании этих сведений можно прийти к выводу, что Армения III (с центром в Мелитине) стала называться Арменией I. Прежняя Армения Первая, или Внутренняя, стала обозначаться как Великая. Область Карин (центром которой был одноименный город) стали считать «большой частью Великой Армении». Ту часть Великой Армении, которая осталась у ромеев, от Басеана до границ Асорестана (Ассирии), Маврикий назвал «Великой Арменией», заключает Йовханнэс Драсханакертци. Тайк в пределах его существовавших границ стал обозначаться «Глубинной Арменией», а Двин с округой (в тех пределах, которые отошли к Ирану) — «Внутренней Арменией»[104].
Георгий Кипрский, который сочинил свой трактат в начале VII в., говорит только об Армении IV. Его сведения толкуются по-разному. Ряд ученых полагают, что во времена Маврикия было две «Четвертых» Армении. Последний издатель трактата Георгия Кипрского, Эрнест Хонигман, такое раздвоение отрицает[105].
Административное деление, существовавшее при Маврикии и в последующие времена (пока арабское завоевание не обратило это деление в фикцию), показывает, что территории с провинциальным режимом, т. е. следующие общеимперским правовым нормам, не были объединены с теми землями, которые вошли в состав империи в результате раздела 591 г. Таким образом, империя исходила из того, что новоприобретенные территории не будут подчинены общеимперскому статусу. Это было признанием местных норм социального устройства, т. е. признанием их автономии. На какие сроки планировалась эта автономия, сказать невозможно. Но можно смело утверждать, что до конца VII в., т. е. до того периода, пока византийцы — пусть от случая к случаю — обладали верховной властью над присоединенной в 591 г. Арменией, эта часть оставалась на особом положении. Новые подданные Византии внесли существенный корректив в общеимперские нормы государственного права. Речь идет о появлении института первенствующего князя, действие которого распространилось и на византийскую, и на бывшую персидскую часть Армении.
Институт, как таковой, юридически не был, по-видимому, оформлен, так что его следует рассматривать в нормах обычного права, но этот институт был признан государством, и соответствующая терминология: ишхан Xайоц (князь Армении), а в IX в. ишхан ишханац Xайоц (князь князей Армении) — приобретает официальный характер. Для обозначения функций первенствующего князя могли пользоваться и другими титулами, употребляя их метафорически. Естественно, что, определяя того или иного князя как первенствующего, мы отталкиваемся от всей совокупности данных, характеризующих эту личность, т. е., как и во всех предыдущих случаях, опираемся на просопографию.
Есть все основания полагать, что автономия в условиях византийского владычества формировалась по образцу персидской части Армении. Выше было показано, как марзпаны, назначаемые из местных князей, возглавляли и местное самоуправление. Но одно обстоятельство существенным образом отличает институт первенствующего князя от характера функций марзпанов-армян. Последние были представителями иранской администрации, и лишь в местных условиях их действия приобретали специфическую окраску. Деятельность же первенствующего князя выпадала из обычной общегосударственной административной структуры — это была должность, связанная преимущественно с самоуправлением. Правда, первенствующий князь мог быть и командующим местными силами и тем самым подчиняться субординации, которая действовала в византийских вооруженных силах. Но в своей гражданской ипостаси он являл нечто принципиально новое.
