Армия монгольской империи - [11]

Первыми в соприкосновение с противником входили подвижные дозоры, двигавшиеся на сотню километров перед основными силами. Подобные дозоры действовали на флангах и в тылу. Собранная ими информация позволяла монгольским военачальникам постоянно быть в курсе расположения и численности противника, предусматривать возможные места стоянок и т. д. Как мы еще увидим, в наступлении монголы были особенно опасны.

После того как вражеская армия вступала в контакт с основными силами монголов, тактический гений степных воинов проявлялся в полной мере. Битва при Ватерлоо не могла разыграться на Итонских холмах Британии, но сражения, подобные битвам при Моги и Лигнице, монгольские ханы могли провести где угодно. Охота в степях закаляла монгольского воина и оттачивала мастерство монгольских военачальников. При больших охотах дичь гнали на стоявших в засаде, после чего начиналось избиение. Вне зависимости от того, шла охота на степных антилоп или на солдат противника, воины-монголы исполняли свои обязанности с одинаковой методичностью и тщательностью.

Когда противник изготавливался к битве, монгольская армия перестраивалась в боевой порядок. Стандартным было построение в пять рядов, каждая сотня-джагун отделялась от соседей интервалами. Два передних ряда составляли тяжеловооруженные конники, вооруженные пиками, булавами и мечами; возможно, их кони были прикрыты броней. В остальных трех рядах стояла легкая конница, не имевшая доспехов или снабженная легкими доспехами и вооруженная дротиками и луками. В начале сражения легкая конница выдвигалась через промежутки между передовыми рядами, обстреливая противника из луков и забрасывая его дротиками. Одновременно легкая конница правого и левого крыла начинала охват противника, стремясь зайти ему в тыл. Эта тактика называлась тулугма, или «обычная дуга». Если противник выдерживал наскок легкой кавалерии, эти отряды отходили, а на их место выдвигались другие. Очень скоро противник терял строй, после чего тяжелая конница наносила решительный удар.

Монголы совершали маневры необычайно слаженно, не издавая ни единого крика. Все приказы отдавались с помощью белых и черных флагов, а ночью — с помощью фонарей. В момент решительного удара монголы начинали бить в барабаны-наккара, которые перевозили на верблюдах. Едва барабан начинал бить, монголы бросались вперед, издавая дикие вопли; здесь легкая конница следовала за тяжелой, и, как правило, одновременно с фронтальной атакой наносился неожиданный удар во фланг или тыл. Монголы никогда не окружали противника полностью, всегда оставляя небольшую лазейку. Это делалось для того, чтобы предоставить противнику возможность биться до последнего воина.

Ни одна армия не умела преследовать отступающего противника лучше монголов. Преследование разбитого врага могло продолжаться несколько дней, причем все окрестности разорялись. После разгрома мамлюков при Саламие в 1299 г. монголы преследовали их до Газы, расположенной в 500 км от поля боя.

Гвардия в таких битвах играла роль элитных частей, которые оставались в резерве, чтобы при необходимости нанести решительный удар или отбить контратаку противника, как в битве при Нилабе в 1221 г.

Необходимо упомянуть также знаменитое монгольское ложное отступление с заманиванием противника. Часто оно сочеталось с другими уловками, например учетом направления ветра, для того чтобы поднятая конскими копытами пыль скрывала монгольские отряды от противника. И даже несмотря на то, что эти уловки давно были известны, они оказывались очень эффективными. При необходимости монголы могли совершать запланированный отход в течение нескольких дней — например, Джебе и Субэдей в мае 1222 г. совершили девятидневное отступление. За это время армия князя Галицкого и его кыпчакских союзников слишком далеко оторвалась от главного русского войска. Тогда монголы развернулись и обрушились на кыпчаков. Затем было окружено и разбито и русское войско.

Монголы располагали большим количеством сменных лошадей, что позволяло им совершать длительные ложные отходы, не слишком утомляя и людей, и коней — Карпини специально подчеркивает это в своих заметках. Карпини хорошо знал монгольские хитрости. «Даже если татары отступают, — писал он, — нашим солдатам не следует отделяться друг от друга, поскольку татары отступают именно для того, чтобы противник нарушил строй». Другие замечания Карпини также свидетельствуют о том, что он хорошо разбирался в монгольской тактике. Он рекомендовал использовать арбатеты, «поскольку монголы их больше боятся», и копья с крючьями для выдергивания монголов из седел, «откуда они легко вылетают». Он добавляет, что для сражения с монголами следует удвоить толщину нагрудных кирас.

Другой хитростью монголов было сажать на запасных коней человеческие чучела, создавая видимость многочисленности. Карпини упоминает об этом, говоря, что монгольские военачальники сидят в компании чучел. Он также сообщает, что военачальник никогда лично не участвует в битве, а остается в стороне, откуда руководит ходом сражения.

Таким образом, монгольская тактика идеально сочетала использование луков, нанесение лобовых ударов и постоянный маневр. Подвижность монгольской армии обеспечивалась опытом, подготовкой и дисциплиной, и в результате огромный механизм работал, как часы. Казалось, что они родились с необходимыми навыками стратегического мышления, их боевой дух всегда был очень высок. Монголы считали себя непобедимыми и сумели внушить эту мысль почти всем противникам, которые считали их набеги Божьей карой. Летописцы часто называли монгол татарами, что отражало не только наличие в их рядах воинов из племени татар. В гораздо большей мере они идентифицировали монголов с «…неисчислимыми ордами народа Сатаны…. как демоны, исходящими из Тартара» (в данном случае слово «тартар» означает «ад»).