Армения - записки спасателя - [11]

Готовим ужин, обмениваемся новостями.

- Здесь есть улица Интернациональная, - рассказывает Виктор Фитисов. Все дома на ней в 2-3 этажа построены пленными немцами. Ни один не пострадал, представляешь?

- Сегодня встретили группу спасателей из Казани, - говорит Андрей Волков. - Они на поезде 11 суток добирались!

Да-а, на этом фоне наши мытарства на пути сюда покажутся смешными.

22.12. Юриной бригады все еще нет. Они работали в районе Треугольника. На поиски отправляется тройка Ван-Хардиков-Аубакиров. Контрольный срок их возвращения 24.00. Все встревожены. С Шынгысом обговорили уже все пришедшие в голову варианты.

24.00. Никого нет. Выходим на улицу. Решаем обратиться за помощью к патрульным. Бьет озноб: не то от холода, не то от ожидания. Хреново это. И непонятно.

Они появились в 24.20 - если можно так обозначить перевалившего за полночь дня. Не могли отказать людям и трудились в свете налобных фонарей, по-спелеологически.

- Слушай, - говорит Бессергенев. - Они нам любые деньги предлагали, только бы мы работали. Представляешь? Простые такие люди! Что делать-то было?

Теперь ждем группу ушедшую на поиски.

За ними отправляется Андрей Волков и еще кто-то - недалеко, посмотреть, а то так можно всю ночь друг за другом гоняться.

- Вот уж Нурек вернется, - сумрачно говорит Гвоздь. - Он вам всем хоботы позаворачивает, работягам!

25 декабря.

----------

12.35. Ленинаканский аэропорт. Мы улетаем. Спасательным бригадам дела практически не осталось. Теперь, и до конца, работа по разборке завалов и похоронных команд. Но вчера Ленинакан встряхнула новость - на чулочной фабрике откопали двоих. Они были живы. 17 суток под завалом! Значит, есть и еще.

Многие из откопанных живыми сходят с ума. Умирают от длительного сдавливания...

Утром автобус подали вовремя, в нем несколько хабаровчан. Опять наш брат, спелеолог! Сразу же находим общих знакомых.

Хабаровчане сообщают страшную весть: ночью взрывали развалины на радиотехническом заводе, и на лагерь москвичей и киевлян упал дом. Живые и раненые эвакуированы, мертвые под завалом. Это что, тоже стихия?

И еще одна весть - загорелись палатки в грузинском лагере: один спасатель погиб, другой в госпитале.

Ленинаканский аэропорт. Здание почти не пострадало. Сидим на рюкзаках. Рядом парень из украинского колхоза. Какой хохол без сала? Но сала у парня нет, и он щедро оделяет нас хлебом с колбасой, сыром и маслом. Наши продовольственные запасы теперь ничтожны - все отдали Бомбину.

Изобилие кончилось.

Жуем и перекидываемся шуточками:

- Вот жизнь! - говорит Хардиков. - Две недели без женщин. Утром в пупок упрется, посмотришь и рукой махнешь - не до тебя, брат!

Олег Гвоздев достает напоследок фотоаппарат:

- Так, приготовились...

- Слушай, Олег, - усмехается Бессергенев. - Вот ты все щелкаешь, а когда научишься воспроизводить отснятое?

- Мне прямо стыдно, - невозмутимо парирует Гвоздь. - Мне прямо стыдно слышать такое от передового человека поселка Белоусовка! - прячет фотоаппарат, отламывает кусок хлеба.

- И мне отрежь, - Юра косит на Олега глазом.

- Пожалуйста, Юрий Митрич, - говорит Гвоздь. - И не забудьте перед употреблением разжевать...

Парня зовут Федор, и он рассказывает нам о том, как с неимоверным трудом, в одиночку, пытался уехать сюда, спасать.

- Заманали меня в райкоме - кто платить за тебя будет? - говорят!

- Знакомая история, Федя...

- Плюнул на них, махнул за свои. А в аэропорту в кассе мне говорят: тут люди на похороны едут, а ты куда рвешься? Спасать, говорю. Как на дурака посмотрели.

А Хабаровчане встречали того шизо-спасателя, что норовил к нам присоединиться несколько дней назад. Вычисляем его по приметам.

- Вот падла! - говорят мужики. - Мы его засекли, когда он парфюмерию из развалин магазина тырил. Ну, поддали ему немного, да отпустили. Зря, наверно.

А нас все задерживают "по погоде". Ленинакан не хочет нас так просто отпускать. Сидим в холодном аэропорту, где-то взрывают развалины, и тогда сотрясается все здание. На потолке трещины. Не хватало еще здесь засыпаться!

Грустно.

23.00. Сидим напрочь. "По погоде". Обычная ненавистная аэрофлотовская ложь. Почему нельзя сказать правду даже в таких мелочах, как вылет самолета?

Чем сидеть вот так, мы могли бы сегодня неслабо поработать

Мужики на примусах варганят вечерний чай. Похоже, мы так и заночуем в Ленинакане. Ержан купил у Хабаровчан за 100 рублей шатровую палатку и теперь мается - не переборщил ли с долгами. Чай назрел и кончился.

Курим, курим, курим... А что еще делать? Д

26 декабря.

----------

0.25. В аэропорту назревает бунт. Никого больше не успокаивает аэрофлотовское вранье.

Все громче крики у стойки регистрации. Высказана трезвая мысль - из Еревана самолеты летят за деньги, из Ленинакана же билеты бесплатны: поэтому сюда неохотно сажают самолеты.

Где начинается советская авиация - там кончается порядок.

Сегодня в порту был замминистра. Что толку? Где начальник порта?

Сволочное наше жизнеустройство выпирает из всех углов.

Где эти рожи из верхов, что кричат про заботу о народе? Скоты и вредители... Вот он - народ: роет развалины и мерзнет в портах, пока "эти" почивают в тиши, довольстве и псевдодеятельности.