Армен - [16]
— Шеф у себя? — спросил Чаркин, остановившись у порога.
— Ага, недавно хотел зайти к нему по делу, но сказали, что он спит. Не стал мешать. Решил вот покамест так расположить наших гостей, чтобы они случайно не задохнулись друг под другом. Не хочется прибавлять к своему послужному списку черное пятно…
Продолжения Армен не услышал — в нос ему ударил шедший из комнаты отвратительный кислый запах винного перегара и пота. Он заглянул внутрь и содрогнулся. На полу вповалку, чуть ли не друг на друге, похожие на старые пыльные мешки, сжавшись в комок, лежали какие-то люди с опухшими красными лицами, с взлохмаченными сальными волосами, в грязных лохмотьях вместо одежды. Кто-то храпел, иные полулежали, уставившись перед собой мутным, бессмысленным взглядом; были и такие, что о чем-то переговаривались, при этом у некоторых мелко тряслась голова. А один, примерно того же возраста, что и Армен, с окровавленным лицом лежал в углу, всхлипывая и без конца вытирая нос…
Получив короткий удар локтем в грудь, Армен отпрянул и выпрямился.
— Что он натворил? — поинтересовался стоявший в дверях, кивнув в сторону Армена.
— Еще ничего не натворил, но собирался, — небрежно пояснил Чаркин.
— Тут-то ты его и накрыл? — пошутил тот.
— Ага, что-то вроде этого, — улыбнулся Чаркин, и Армен впервые увидел его до странности бесцветную улыбку.
— Только этот, или еще кого поймал?
— Пока только этот. — Чаркин вроде немного смутился. — Не очень удачная ночь…
— А я уже троих изловил, — похвалился его собеседник. — Но этот вроде качеством повыше, а? — засмеялся он, разглядывая Армена.
— Ну… — помялся Чаркин. — А из «тех» ты сегодня никого не поймал? — осторожно спросил он, поблескивая глазами.
— Ненасытный ты, Чаркин, — благодушно попрекнул тот, и Армен вдруг догадался, что речь о женщинах. — Мой вчерашний подарок тебе уже надоел?
— Потом поговорим, — уклонился Чаркин, дружески похлопав приятеля по плечу. — После того, как разберусь с этим бродячим разбойником, — он сделал знак двигаться дальше, и Армен понял, что выражение — «бродячий разбойник» — доставляет ему удовольствие.
— Да, чуть не забыл! Ты новость слышал? — снова заговорил за их спиной приятель Чаркина.
— Какую новость? — Чаркин остановился.
— Ну, насчет нового закона…
— Нет, ничего такого не слышал.
— Поголовье отменили, — с сожалением в голосе сказал блюститель порядка. — Никаких премий за это теперь не полагается. Теперь надо только проверять документы и тут же отпускать, если, конечно, они в порядке.
— Эх! — пренебрежительно махнул рукой Чаркин, продолжая путь. — Такое и в старом законе было записано…
— Куда лезешь, баран? По морде решил заработать? Так получай, подонок! — послышался за спиной злобный голос словоохотливого собеседника, и тишину коридора взорвал хрипло-мучительный вопль, однако никто не обернулся, не обернулся и Армен.
Неожиданно коридор наполнился нестройным гулом, в котором угадывались звуки торопливых шагов, оживленные голоса и шумное дыхание, и перед ними словно из небытия возникли трое людей в форме; на ходу оправляя одежду, они стремительно надвигались. Чаркин шагнул к стене, давая дорогу, и те чуть ли не бегом направились к выходу. «Вот это будет охота!» — донесся до них возбужденный возглас одного из них. Шум постепенно замер, и в коридоре снова воцарилась мертвая тишина, если не считать монотонно-слитного топота ног Чаркина, Армена и Барина, в котором невозможно было различить, где чьи шаги. Хотя бы в этом все равны…
Подойдя к большой двустворчатой двери, Чаркин наконец остановился и, повернувшись к Барину, тихим, но внушительным голосом предупредил:
— Смотри, чтобы он к стене не прислонялся!
Смерив Армена с ног до головы грозным взглядом, он подошел к двери и почтительно-осторожно постучался. Ответа не последовало. Он хотел было повторить стук указательным пальцем, но передумал, постучал костяшками пальцев и приник ухом к двери. Снова никакого ответа. Повернувшись к Армену спиной, он постучался снова, но уже более громко. Изнутри послышался невнятный шум, а затем чей-то заспанный голос. Чаркин тихо приоткрыл дверь и вошел в комнату.
Армен непроизвольно прислонился плечом к стене, и ему показалось, что Чаркин предупредил именно об этом: он, Армен, имеет право прислоняться к стене.
— А как зовут вашего начальника? — почувствовав себя свободнее, осмелел Армен.
— Не разговаривать! — ответил Барин и знаком показал, что надо отойти от стены.
Армен выпрямился и, рассматривая Барина вблизи, удивился: у него было простодушное, совсем незлое лицо, немного вытянутое, с чуть отвислой челюстью, толстыми губами и каким-то болезненным выражением водянистых, нерешительных глаз. Барин совсем не был похож на Чаркина, он был скорее его антиподом, но Армену непонятно почему показалось, что они родные братья. А между тем Барин всего лишь подчиненный Чаркина: человек с таким благодушно-безвольным лицом иным быть не может. Вот по какой причине за все это время его присутствие почти не ощущалось…
Дверь отворилась, и в проеме показалось лицо Чаркина. Он кивнул Барину и широко распахнул дверь.
— Входи! — неожиданно грубо и резко приказал Барин.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.