Армагеддон уже был - [12]

Ладно, теперь уж некогда. Перевесит под мышку, никуда не денется.

– Воины! Вот сражение, которого вы так желали! Победа в руках ваших: она нужна нам! Она доставит нам изобилие, хорошие дома, множество рабов и скорое возвращение в отечество, в нашу любимую Та-Мери!

Слитный гул тысяч горл.

– Перед вами – грязные хабиру, которые ещё не наелись ваших стрел и копий, забыли острые зубы ваших боевых топоров…

Он сделал паузу. По армии пробежало шевеление, гул прозвучал вполне одобрительный. Краем глаза Джехутимесу засёк радостный оскал Тутхотепа – тот, как всегда, рвался в драку.

– Придя к нам пленными пастухами, – ещё громче выкрикнул царь, – и принятые нами как братья, они вкрались к нам в доверие. А сами начали грабить. Один за одним они проникали к нам и затем приводили своих сородичей! Пока их не стало так много, что вдруг они превратились в наших господ! Бывшие рабы, они назвали себя «царскими пастухами»!

Ещё раз гул по армии – теперь возмущённый. Гарсиниотеф поощрительно опустил веки – старые счёты всегда были хорошим средством мотивации.

– Мой великий прадед царь Яхмос изгнал мерзких хабиру из Та-Кемт! Мой великий дед Джехутимесу продвинул границы Та-Мери до пределов солнца, достигнув Той-перевёрнутой-воды-которая-течёт-на-юг! Они вернули справедливость народу Ра!

Трижды взлетели мечи офицеров. Солдаты три раза эхом повторили имя Бога.

– Но эти грязные ублюдки посмели восстать против Ра и нас! Они подняли мерзкий голос против моего величества, царя Менхеперра! Теперь мы должны окончательно вернуть мятежникам и предателям хабиру их прежнее прозвище!

«Хиксосы» – «пленные пастухи»! Вот они кто! И пусть каждый из вас пленит их, сколько сможет, – я всех их отдам вам в качестве рабов!

Уже не гул одобрения – рёв восторга всколыхнул ряды. Можно заканчивать.

– Я счастлив, предводительствуя египтянами! Какой полководец не поражал врагов, подобно мне с этим могущественным народом! Благодарите Богов, что вы египтяне; гордитесь сим преимуществом! И знайте – чтоб быть храбрым и быть победителем, достаточно быть только египтянином! Действуйте так, как действовали наши предки под Мемфисом и Аварисом, при Шарухене, как действовали вы при Гезе, Ашкелоне и в области Джахи! И позднее потомство вспомнит с гордостью о подвигах ваших в этот день и скажет о вас: и он был в великой битве под стенами Мегиддо!

* * *

На востоке, над позициями врага, всходило солнце Армагеддона…

Яромир

Последний ангел

Слева и справа мерно вспарывали затхлый воздух некогда могучие крылья. Усталые, они с трудом несли тяжёлое тело сквозь жидкие, как кисель, испарения.

С мрачной выси постоянно доносился скрежет. Словно за свинцовыми тучами перекатывались и тёрлись боками целые горные хребты. Сквозь редкие просветы виднелось красноватое свечение. Внизу возвышались руины величественных зданий. Из земли торчали, будто молящие о помощи узловатые руки, обгорелые остатки деревьев.

В проплывающих снизу каналах и озёрах, наполовину засыпанных грязью, пеплом и ещё неизвестно чем, изредка мелькало грязно-серое пятно. Больно видеть себя таким. Почему-то вспоминалось детство. Тогда я играл с такими же солнечными малышами, а вокруг было светло и радостно. Всюду – только счастье и любовь. Когда я подрос, меня даже несколько раз отправляли к живым. Я никогда не забуду этот восторг и великое почтение. И их можно было понять. Теперь я понимаю, как необычайно красиво и величественно выглядел я тогда в их глазах. Весь как будто из света, а над головой ореол божьей благодати. Но я не находил в этом ни величественности, ни красоты. Я сам был любовью и счастьем.

Мысли потянулись спокойно и размеренно. Усталость начала уходить.

Но тут что-то несильно ткнуло в руку, оборвав поток воспоминаний. Я с удивлением разглядел падающую вниз стрелу с белым оперением. И тотчас запоздало услышал хриплые гортанные вопли и хлопанье кожистых крыльев. Неимоверная усталость обрушилась с новой силой. О нет! Только не сейчас! И всё же рука уже потянула из ножен лёгкий длинный меч из небесного металла. Удобная рукоять приятно холодила ладонь. Созданный для воздушных боёв, почти невесомый меч казался сейчас не таким уж и невесомым.

Их было шесть, хм… символично. Губы заученно произнесли молитву. Хотя какой теперь от неё толк?..

Большинство из напавших – старики. Видно, что всю свою поганую жизнь только и делали, что тыкали вилами беззащитных грешников, а в воздух поднимались редко. Но всё же у многих имелись свежие шрамы, а у одного, самого матёрого на вид, даже зияла в крыле пара рваных дыр. Да и кривые сабли держат умело.

И всё-таки это – лишь шайка отчаявшихся бесов и больше ничего. А я ветеран, хоть и усталый…

Я укрылся за высокой полуразрушенной башней без крыши. Первый и самый быстрый, радостно вопя, уже считал, что поймал добычу. Но напоролся на отточенное лезвие.

Стряхнув обмякшее тело, я стал как можно тише подниматься вдоль стены. Снова до слуха донеслось частое хлопанье. Поганец даже не заметил, как перед ним вдруг появилось тонкое лезвие, острое, как бритва. Дальше он полетел уже медленно, теряя высоту и распадаясь на две одинаковые половики.