Арктическое лето - [43]

– Я собираюсь жениться на его дочери.

И словно со стороны Моргана прозвучали какие-то возражения, он добавил:

– В Индии такие вещи тщательно планируются и организуются. Мы не притворяемся, что следуем примеру англичан. У нас свои традиции.

– Кажется, я это заметил, – рассмеялся Морган.

Масуд присоединился к веселью Моргана, и они оставили эту тему как нечто постыдное. Но Морган долго не мог уснуть, обдумывая то, что сказал ему друг, и утром проснулся с той же мыслью. Масуд женится, закрывая для него все двери. Если Морган станет думать об этом слишком много, он будет несчастен. Хотя не сказать, чтобы новость была неожиданной. Брак в Индии – неизбежность, в значительно большей степени, чем в Англии, и он знал, что рано или поздно это должно было случиться.

Тем не менее ему пришлось бороться, чтобы сдержать растущее ощущение горя и тоски. Он был в самой середине своего визита в Индию: позади три месяца странствий, впереди еще три. И похоже, его друга данный факт нисколько не волновал. Не было даже упоминания о том, чтобы им увидеться вновь. А когда Морган завел такие речи, Масуд чуть ли не отмахнулся от него.

– Я страшно занят, мой милый, – сказал он. – Ты же видишь, как заполнены мои дни. Конечно, я был бы счастлив попутешествовать с тобой, но не знаю, как это устроить. По крайней мере сейчас. Но когда ты приедешь в следующий раз, конечно, именно тогда мы и поездим, и я все тебе покажу. О, с каким нетерпением я жду нашей новой встречи!

– В следующий раз? Да когда же это будет?

– Не знаю, Морган, решай сам. Но ты ведь вернешься, я знаю наверняка. А пока давай не будем расстраиваться и портить наши последние счастливые деньки. Это было бы глупо.

И, мурлыча под нос некую газель, Масуд отправился бриться перед работой.

Моргану казалось, что Банкипор промелькнул в его жизни в одно мгновение – так быстро закончился срок его визита. Все, что потом всплывало в памяти, – это друзья Масуда, но не сам Масуд. Чем ближе подходил день разлуки, тем более сильные мучения, окрашенные обидой, он испытывал. Зачем он вообще приехал сюда, в Индию?

* * *

А потом были пещеры.

– Я организовал для тебя экспедицию, – сказал Масуд утром одного из их последних дней, когда они завтракали на крыше. – Перед тем как ты поедешь в Гаю, думаю, тебе следует посмотреть Барабарские пещеры. С тобой отправится мой друг, и там у вас будет пикник.

– Ты очень добр, – сказал Морган. – Очень добр.

Но его пронзили боль и тоска.

– Они хороши, эти пещеры? – спросил он, поборов нахлынувшее на него горькое чувство.

– О, да! Знаменитые пещеры.

Через минуту Морган уточнил:

– Может быть, не так уж и хороши, но тебе стоит их посмотреть.

И вновь после паузы:

– Я приготовил для тебя слона.

Последний день был ужасен. Время словно вспухло, пропитавшись эмоциями. Морган думал, что пройдет через расставание с честью, но в полночь, когда они попрощались, его печаль приняла такие гигантские размеры, что он вбежал в комнату Масуда и сделал то, что сделал. Он попытался поцеловать друга, его оттолкнули, последовали слезы… Он был так пристыжен, что уже не доверял своей памяти. И эти чувства – печаль, желание и стыд – на следующее утро он принес с собой в пещеры.

Масуд был прав – в пещерах не оказалось ничего особенно замечательного. Маленькие, почти без украшений, без какой-либо истории. И они находились так далеко, в таких заброшенных местах, что Морган, порядком измучившись, начал страдать от тяжкой головной боли, которая усилила его и без того глубокую меланхолию.

Но, несмотря на свою обыденность, пещеры задержались в его памяти. Он перенес в себя их пустоту, их форму, выраженную в отрицательных величинах. В Бодх-Гае, в запущенном саду, где Будда, предположительно, достиг просветления, он в меньшей степени был тронут молитвенными флагами и паломниками, чем воспоминаниями о стекловидно-гладких поверхностях, которых касались его пальцы, да о гулком эхо.

Ох уж это эхо! Оно вдруг начинало звучать в сознании Моргана в самые неожиданные моменты, повторяя некоторые звуки и обращая их в бессмыслицу. В состоянии ли человек запомнить эхо? Память сама представляет собой некое подобие эха – бесконечно приумножает звуки, и они становятся собственными тенями.

Он чувствовал – что-то произошло между ним и Масудом в пещерах. Глупое утверждение, ведь Масуд остался дома. Но именно в этом было все дело. Именно к этому и сводилось все в их отношениях: Масуд все еще нежился в постели, в то время как его друзья, Агарвала и Махмуд, провожали Моргана на станции. Но разве это единичный случай? Разве можно было не обнаружить под покровом филигранного словоплетения, за всеми отсрочками и переносами, той простой и очевидной истины, что Масуду просто нет до него дела? Морган долго не мог взглянуть правде в глаза, но наконец сделал это; через несколько дней после отъезда он извлек горестную правду на свет божий и, когда остался совершенно один, нанес себе решающий удар. Он всегда был медлителен в анализе собственных чувств, и до него не сразу дошло, насколько глубоко он разочарован. На это путешествие он возлагал огромные надежды, но ни одна из них не оправдалась. Теперь он остался один на один с пугающими массивами времени и пространства, но рядом с ним никого не было.