Арктическое лето - [102]
Бритье совершалось в полной тишине; слышался только звук, издаваемый бритвой, скользящей по коже. Но в этом ритуале сегодня Морган не получал чувственного удовольствия. Эмоции умерли – их уничтожил приступ гнева. Но вскоре и гнев иссяк.
Страх тоже должен был исчезнуть. Вряд ли Канайя, предав, погубил его окончательно. Он сделал самое плохое, на что был способен, но ведь ничего не произошло. Даже сейчас, когда бритва цирюльника скользила по его горлу, Морган знал, что он в безопасности. Чтобы убить, у Канайи не хватит духу. Самое большее, на что цирюльник оказался способен, когда бритье закончилось, – вопросительно дотронуться до пуговиц, на которые брюки Моргана застегивались спереди.
– Нет.
Канайя отвел руку. Вскоре исчез и сам, унося свой саквояж с инструментами. Он вернется, но позже. Теперь же Морган подошел к зеркалу, чтобы, по видимости, проверить, как он выбрит, а по сути – рассмотреть свое лицо. Лицо было бледным и суровым и вместе с тем достаточно красивым. Теперь Морган доподлинно знал, что такое сила и власть.
Через пару дней они возобновили встречи, но все изменилось. Со стороны Моргана нарастала холодность, цирюльник же становился раболепнее. То желание нежности и человеческих взаимоотношений, которое, правда, испытывал только англичанин, исчезло в его душе. Разница же в статусе, ощущавшаяся все это время, сделалась определяющим моментом отношений, вытеснив все прочие соображения и эмоции.
Морган стал груб с Канайей. Иногда он видел, что причиняет любовнику боль, и знание этого возбуждало его. Что-то новое пробудилось в нем после того, как он свершил акт возмездия, избив жалобно скулящего цирюльника. Сила его была велика, авторитет непререкаем. На мгновение его наполнила вся мощь Империи. В их отношениях не стало ни мягкости, ни нежности. Молодой человек полностью подпал под власть Моргана и вел себя соответственно.
Это могло навредить Моргану. Когда семнадцать лет назад он писал свой первый роман, там имелась жестокая сцена, возбудившая его. Образ руки, вывернутой в суставе, идея власти, намеренно причиняющей боль, – сознание Моргана не могло принять этого, а вот тело – отреагировало. Никогда в реальной жизни Морган не желал соответствовать герою своей сцены, зло оставалось вымыслом, литературным фактом – до настоящего момента.
Серьезных повреждений Канайе Морган не нанес, но желание его стало темным, и он был несчастен. Все выглядело так, будто некая рука взбаламутила дно его души, выпустив клубы ила в чистую воду, и он утратил способность незамутненного видения. Проще всего было продолжать в том же духе, позволив одной слабости уступить дорогу другой, и постепенно дойти до самых темных глубин собственного «я». Нравственное падение, если оно умножает вашу власть, следует собственной логике и предлагает свои особые награды. Начавшись, оно может сделаться необратимым.
Переживая смешанное с печалью острое чувство вины, Морган написал обо всем Мохаммеду. Он надеялся, что исповедь облегчит его муки, что друг поможет ему оправдать себя, но вместо этого был вынужден выслушать упреки.
Мохаммед писал:
«Ничего не могу сказать, кроме того что ты глупый. Мне очень печально от твоих развлечений. Я с нетерпением ждать нашу встречу, чтобы пристыдить тебя за твои глупые поступки, глупые поступки».
В этот момент судьба решила облегчить его положение. Уже несколько недель Бапу-сагиб вынашивал план официального визита в Симлу, где хотел встретиться с вице-королем лордом Редингом и пригласить того в Девас на акт принятия новой конституции. Поездка неоднократно откладывалась, но теперь все посчитали, что время пришло.
Чтобы максимально продлить отсутствие при дворе магараджи, Морган попросил дать ему положенный отпуск. Три недели он будет далеко от Деваса и от Канайи – достаточный срок, чтобы восстановить ту лучшую часть своей души, что он едва не погубил. Тем не менее, когда он вернулся, разразился очередной скандал, грозящий разрастись в нечто совершенно грандиозное.
Предшественником Моргана на посту личного секретаря магараджи был некто полковник Лесли, с которым он несколько месяцев вел дружественную переписку. Но последнее письмо, полученное от полковника, так и кипело злобой. Полковник писал:
«Некоторые люди, оказываясь к востоку от Суэцкого канала, начинают считать устаревшими не только десять заповедей, но также обязательства и правила поведения, принятые в английском обществе».
Морган счел, что совершил некий проступок, по ошибке приняв личное письмо, обращенное к полковнику, за официальное и вскрыв его перед тем, как переслать в Англию.
Его лицо разгоралось по мере того, как он перечитывал обращенные к нему высокомерные слова. Когда Морган слышал что-либо оскорбительное в свой адрес, ему всегда требовалось время, чтобы правильно – в смысле чувств и эмоций – отреагировать на оскорбление. Но он также понимал, что подобного рода обвинения не могут оставаться частным делом двоих – его и полковника. Поэтому он поспешил к Бапу-сагибу, но тот молился и беспокоить его не следовало.
Пока Морган ждал, он обдумал ситуацию. Он знал, что полковник Лесли вернулся в Англию, чтобы отдохнуть от невыносимо жаркой для него индийской погоды, но планировал приехать назад и вновь занять место личного секретаря магараджи. Возможно, думал Морган, полковник боялся, что он помешает ему сделать это, окончательно и бесповоротно утвердившись в должности.
Дэймон Гэлгут (р. 1963) — известный южноафриканский писатель и драматург. Роман «Добрый доктор» в 2003 году вошел в шорт-лист Букеровской премии, а в 2005 году — в шорт-лист престижной международной литературной премии IMPAC.Место действия романа — заброшенный хоумленд в ЮАР, практически безлюдный город-декорация, в котором нет никакой настоящей жизни и даже смерти. Герои — молодые врачи Фрэнк Элофф и Лоуренс Уотерс — отсиживают дежурства в маленькой больнице, где почти никогда не бывает пациентов. Фактически им некого спасать, кроме самих себя.
Путешествия по миру — как символ пути к себе в поисках собственного «я».Страсть, желание — и невозможность их удовлетворить.Ярость, боль — и сострадание.Отношения со случайными попутчиками и незнакомцами, встреченными в пути, — как попытка понять самого себя, обозначить свое место в мире.В какой-то миг герою предстоит стать Ведомым.Потом — Любовником.И, наконец, Стражем.Все это удивительным образом изменит его жизнью…
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
«Да будем мы прощены» – одна из самых ярких и необычных книг десятилетия. Полный парадоксального юмора, язвительный и в то же время трогательный роман о непростых отношениях самых близких людей.Еще недавно историк Гарольд Сильвер только и мог, что завидовать старшему брату, настолько тот был успешен в карьере и в семейной жизни.Но внезапно блеск и успех обернулись чудовищной трагедией, а записной холостяк и волокита Гарольд оказался в роли опекуна двух подростков-племянников – в роли, к которой он, мягко говоря, не вполне готов…Так начинается эта история, в которой привычное соседствует с невероятным, а печальное – со смешным.
Проза Лидии Дэвис совершенно не укладывается в привычные рамки и кому-то может показаться причудливой или экстравагантной. Порой ее рассказы лишены сюжета, а иногда и вовсе представляют собой литературные миниатюры, состоящие лишь из нескольких фраз. Однако как бы эксцентрична ни была форма, которую Дэвис выбирает для своих произведений, и какими бы странными ни выглядели ее персонажи, проза эта необычайно талантлива и психологически достоверна, а в персонажах, при всей их нетривиальности, мы в глубине души угадываем себя.