Арканы Мерран. Сбитый ритм - [38]

Именно глаза спасали женщину от отвратительной безупречности. Сквозь пелену лёгкой вуали проглядывали неподвижно застывшие прозрачно-серые роговицы, которые почти сливались с белком. Странное дело: под этим невидящим взглядом захотелось разреветься, гулко и громко, навзрыд.

— Ну здравствуй, Кетания, — улыбнулась женщина, — пришла в себя?

— З-зд-драссьте… — сглотнула я.

Повисла тишина.

— Кетания! Где твои манеры! Перед тобой Пресветлая Селестина, мать-настоятельница Цитадели! — прошипел Курт, подтянувшись и перехватив чётки, как кастет.

— Очень п-приятно…

Снова тишина. Глаза Курта начали наливаться кровью. Халнер сдавленно закашлял в кулак. Так, наверно надо сделать что-то очень почтительное. Только вот что? Пока я пыталась понять, Курт стал пунцовым. Костяшки кулака побелели, дыхание сбилось. Однако мать Селестина оказалась проще.

— Ну, ну, Курти, не кипятись. Нас даже не представили как следует. И вообще, девочка не признаёт авторитетов и терпеть не может официоз. От наставника своего понабралась, да, Хал?

— Экхм… Да она с этим, вроде, и сама вполне справляется, — ответил Халнер, справившись со своим «кашлем», — привет, Кет. Как самочувствие?

— П-привет… да нормально, спасибо….

— Тааак… — протянула Селестина.

Сердце опять ухнуло, на сей раз — от навалившегося взгляда.

— Ладно, мальчики, давайте-ка по кельям, мы тут посекретничаем немного.

— Да, мать-настоятельница, — Курт мгновенно очутился в почтительной позе на одном колене, целуя тонкую руку.

— Нет, ну сколько можно, а! — Селестина вздохнула, как вздыхают на милую детскую шалость, — не на Синоде всё же. Иди давай уже.

Курт поднялся, поклонился, и строго зыркнул в мою сторону взглядом из серии «смотри и учись». Получив в ответ оскал, вышел из беседки, всем видом выражая неодобрение. Халнер отклеился от столба и поравнялся со мной.

— До завтра, Села, — кивнул он настоятельнице, — давай, Кет, поправляйся.

Он похлопал меня по плечу и пошёл вслед за Куртом.

— Да, спасибо… слушай, а…

Я повернулась спросить, где они живут, и почему их не видно в трапезной, но не успела: мужчины уже нырнули на боковую аллею.

— Не в последний раз видитесь, — сказала Селестина, — а сейчас сюда внимание обрати, пожалуйста.

Я повернулась и увидела дротик. Он лежал, отражаясь в полированной поверхности столика, и словно впитывал свет. Непроницаемо-чёрный, матовый металл древка весь в узорах. Оперение из тонких прозрачных пластин почти не отбрасывало тени, отчего казалось, что дротик висит в воздухе. Какая красота! Рука непроизвольно потянулась вперёд.

— Не стоит, — отрезала Селестина, — лучше давай-ка присаживайся. Поговорим.

— Эээ… да, конечно…

Я села в указанное кресло и для верности подложила руки под себя — очень уж соблазнительно посверкивал полированный бок болта.

— Мать Селестина, скажите, это тот самый? Ну, которым ранили Отто?

— Не Отто, а тебя. Этот ваш парень отделался физической царапиной, потому что дротик метнули в сделанную тобой иллюзию. Храмовый дротик, заешь ли, бьет в корень, а не в листья. Так что лихорадкой теней заболела ты. Руки бы повыдёргивать тем, кто языческие артефакты у себя держит! Чем только Инквизиция занимается…

— Инквизиция?

— Ну не войска же! Гвардии и кражу скотины-то доверять страшно, а тут Высоких потрошить надо, чтобы добро еретическое сдавали… Ладно. Давай лучше расскажи, какие тени к тебе приходили сегодня.

— Эээ… Нууу… Тени? Вы о чем?

Селестина поджала губы. Я вдруг поняла, что лучше не выпендриваться.

— А, тени. Да… да так. Люди какие-то… непонятно даже, кто…

— Да ну?

Селестина наклонилась ко мне. Неуловимым движением взяла за руку. В голове замелькали весьма неприятные образы и воспоминания.

— Да простит тебя Великий Апри, — резко отстранилась настоятельница, — такая молодая, а душа уже мается в стране вечной осени… Впрочем, в канун Полносолнция прощается и не такое. Так что пойдём-ка к источникам, не будем терять время.

На этих словах Селестина встала. Она оказалась всего на треть головы выше меня, и примерно такого же телосложения. Ну хоть кто-то в этом Мерран не похож на ожившую скалу!

Мы спустились на аллею, но быстро свернули с неё в неосвещённую часть сада. Настоятельница бесшумно скользила впереди. В густой тьме только её белые одежды оставались ориентиром. Но ориентир не фонарь, кочки не показывает. Селестина резко остановилась — так резко, что я чуть не налетела на неё.

— Хватить пыхтеть! Дай руку. Теперь закрой глаза. Сосредоточься. И просто ощущай пространство.

Стоило нашим ладоням соприкоснуться, как в голове снова замелькали образы, на сей раз — наполненные светом. Между деревьев будто пролегла золотистая дорожка. С каждым вздохом картинка становилась всё объёмнее, будто окружающий сад пустил корни через мою грудь. Внезапно я поняла: любое движение теперь будет осознанным. Все повороты известны, все ступени сочтены.

— Спасибо… не знала, что так можно.

— Получилось? Хм. Воистину, Великий Апри открывает многое, — задумчиво сказала Селестина, отпуская мою руку, — но и… скрывает… хм… немало…

В груди снова разлилось жжение взгляда.

— А обычный источник-то не про тебя, Селия. Ну что же. Тогда на ближайшей развилке направо. Движемся в тишине!