Аркадия - [15]

Ревность к писанию ты вложил в меня, Федерико,

Весь мой талант к твоим подвигая хвалам.

Ныне меня одаряешь званием новым:

Волей твоей предстал земледельцем поэт[83].

В этих строках некоторым из позднейших комментаторов слышались нотки неудовлетворенности и иронии. Однако все последующие поступки Якопо по отношению к Федерико показывают, что поэт искренне считал себя обязанным королю. Для почитателя Вергилия, с его «Буколиками» и «Георгиками», слова «волей твоей предстал земледельцем» не могли означать чего-то унизительного[84]. В «Аркадии» он называет Понтана, чей сад находился, кстати, не очень далеко от Мерджеллины, «жрецом и земледельцем дивного холма» (Эклога XII). Площадь виллы была невелика, чтобы говорить о ее хозяйственной ценности: зато как место книжных занятий и дружеских встреч в тесном кругу, она вполне отвечала характеру и склонностям поэта.

Тем временем над королевством снова сгущались тучи. Новый государь Франции Людовик XII объявил, что не собирается отказываться от итальянских амбиций своих предшественников. Хитрый папа Александр Борджиа поспешил устроить для своего двадцатичетырехлетнего сына Чезаре, уже зарекомендовавшего себя беспощадным военачальником, женитьбу на французской аристократке, отчего тот получил титул герцога французской короны. В течение 1499 и 1500 годов войска Людовика XII, предводимые новоиспеченным герцогом, захватили Милан, а затем устремились на завоевание Романьи и Генуи – крупнейшего порта на Тирренском море. В ноябре 1500 года в Гранаде между папой, испанским королем Фердинандом Католиком и Людовиком XII был заключен секретный договор о разделе Неаполитанского королевства, по которому Неаполь, Кампания и Абруццо отходили под власть французской короны, а Калабрия и Апулия – испанской. 25 июня 1501 года папа объявил короля Федерико отлученным от церкви. Менее чем через месяц французские и папские войска под командованием Чезаре Борджиа осадили Капую, главный город северной части Неаполитанского королевства. Захватив его с помощью предателя, они истребили гарнизон и население. Было перебито до восьми тысяч горожан, в том числе женщины и дети. Только сорок самых красивых капуанок были пощажены; Чезаре отослал их в Рим для услаждения папы.

Федерико, преданный испанским родственником, не поддержанный ни одной крупной силой в Европе, в отчаянии решился писать турецкому султану, предлагая ему протекторат над своим государством и город-порт Таранто в придачу. Но тот, к счастью, не польстился на это предложение, грозившее колоссальной опасностью всему христианскому миру. Одновременно с французами с юга в королевство вторглись испанцы. 19 августа Неаполь без сопротивления открыл ворота перед войсками Людовика. Федерико обратился к агрессору с унизительным письмом, упрашивая оставить его титулярным королем-вассалом: «Я буду доволен одним лишь королевским титулом, буду платить Вам ежегодно столько золота, сколько Вы потребуете, и какие бы войны Вы ни пожелали вести в Италии, я буду вести их вместе с Вами»[85].

Людовик ответил, что ему, напротив, угодно поселить Федерико во Франции, предоставив ему во владение приличный домен и тридцать тысяч дукатов годового содержания. 6 сентября Федерико, его семья и его свита (пятьсот человек) на десяти кораблях отплыли в Марсель. Сопровождал его туда и Саннадзаро, предварительно продавший бо́льшую часть своего имущества: вырученные пятнадцать тысяч дукатов он отдал на нужды короля, с лихвой отплачивая за ранее оказанную ему милость. Он покидал родной город больным: после сорока лет его почти беспрерывно мучила язва желудка.

В Северной Франции Федерико получил в распоряжение герцогство Мэн с таможенными, торговыми и иными сборами. Едва ли не единственной обязанностью его как почетного пленника было сопровождать Людовика в любых его поездках по стране в составе его свиты. Публично экс-король усиленно выражал преданность своему новому господину, доходя до раболепия, но перед собеседниками-итальянцами мог подчас наивно проговориться, что еще надеется вернуть себе корону. Свита его неуклонно таяла, хотя образ жизни оставался довольно роскошным.

Тем временем ситуация вокруг Неаполя резко изменилась. Испания, разорвав Гранадское соглашение, весной 1503 года напала на французские войска в Кампании; менее чем за год французы были полностью выбиты с территории королевства, и 31 января 1504 года обе стороны заключили мир на новых условиях: за французским королем в Италии оставалось лишь герцогство Миланское, зато испанскому отходили все обширные земли Юга. Федерико должен был безвыездно пребывать во Франции; на положении пленника был оставлен и его старший сын, вывезенный в Испанию. Такой исход событий оказался слишком тяжел для экс-монарха, который до последнего был готов обманываться, теша себя пустыми надеждами. В течение лета 1504 года его здоровье и душевное самочувствие стремительно ухудшались, а 9 ноября он умер. Вдову-королеву лишили и герцогства, и денежного содержания. О возвращении Изабеллы, коренной неаполитанки, в родной город не шло и речи; испанцы менее всего хотели видеть ее детей в Неаполе – разве что мертвыми.