Аркадиана - [35]

Один за другим, переваливаясь через лежачих полицейских, со стоянки выезжают автобусы. В нашем проводят перекличку, захлопывают двери, и автобус трогается с места. Попетляв во подъездным путям аэропорта, он выезжает в город, проплывает мимо Шератона и берет курс на запад. Мимо один за другим проходят кварталы страшного раскаленного бетонного города. Колонии многоэтажных раскиданы по обезвоженному грунту, как сухой хворост. Повсюду вывески на разных языках, в том числе и на русском, выжженная трава, снова домики, домики и домики...

-- Это все наше, - заявляет Вера, не слушая гида, который коряво несет вступительную чепуху, и тычет пальцем в окно. - Это все на наши деньги...

Вид у нее при этом оскорбленный, словно на ее личные средства построена половина всей Анталии .

-- Дай рому... - тяну я. - Ну дай рому, противная... Нам же еще ехать и ехать...

Мы разводим ром теплой водой и тихонько, прячась за спинками сидений, выпиваем за успех путешествия. Гид скучно перечисляет экскурсии, выключает микрофон, и вместо его лекции раздается музыка, подобранная консультантами по менталитету. Тут просыпается какой-то не успевший протрезветь дядя, и спросонья рявкает на весь автобус:

-- Я сюда зачем приехал, Филю слушать?

Мужская часть автобуса злорадно и солидарно хохочет. Музыку выключают, меняют на тихие турецкие завывания, и автобус успокаивается.

Уходит мимо окон русло болотистой речки, и мы забираемся на скальный серпантин. Когда автобус взмывает вверх, в обзоре возникает роскошное море с деталями, усиливающими кадр: островки, креветочные сети и яхты. Пролетают пушистые сосновые ветки с иголками в палец длиной. Я физически, зудом дорожной пыли на коже, чувствую, что скоро накину это море на плечи, как мягкий теплый мех.

На сухой обочине появляется табличка с названием тоннеля.

-- Загадывай желание, - шепчет Вера, Устраивается в кресле прямо и зачем-то закрывает глаза - словно эта поза космонавта катализирует исполнение желаний.

Что-то не верится в их туристические басни. Сколько раз я пересекала тоннель под Гидропроэктом, и все хоть бы хны, а он, по-моему, круче. Во всяком случае, лампы в нем горят. Даже не хочется гневить бога лишний раз своими просьбами.

-- Ну что тут пожелать... - шепчу я. - Только благополучно доехать, со скалы не сорваться.

Насколько я знаю турецкие дороги, пока будет с нас.

Вечер. Мы сидим, развалясь на плетеных креслах, в холле отеля и играем в карты. Колода куплена в местной сувенирной лавочке и примечательна тем, что у каждой карты своя рубашка - с фотографиями пляжей, минаретов и колонообразных развалин. Местное ноу-хау. Чтобы успешно играть, не надо труда кропить колоду. Достаточно иметь хорошую память.

Но память ущербная, а напрягаться лень. Я просто играю для души. Проигравший лезет под стеклянный столик и кричит петухом. Одна немецкая семья уже на всякий случай отсела от нас подальше. Наверное, подумали, что дальше мы будем клевать окружающих. Русские семьи глядят с любопытством и не удивляются. Что отличает наших людей - это привычка к любому возможному идиотизму.

Тянем разливной Бейлис, произведенный где-нибудь в сарае под Стамбулом. Оригинал на вкус напоминает слабо. Надеюсь, им по крайней мере не отравишься... Это Верин претензионный выбор. Я-то просила, чтобы мне принесли стакан пива без изысков, но Вера считает, что шестая поллитра в условиях акклиматизации - это чересчур.

Мы играем втроем - я, Вера и аниматорша Светка. Еще одна новая подружка - Маша - красит ногти на ногах и время от времени обводит стены, кресла, гидов с папками и стойку регистрации хладнокровным, почти хозяйским взглядом. Она живет с совладельцем отеля, поэтому чувствует себя как дома.

-- Я говорю: вообще ни копья, о чем ты думаешь, - говорит Светка, выкладывая карту. - А он говорит: ничего, Свет, сейчас ко мне одна англичанка приедет, на две недели, и деньги будут... - она вздыхает. - А мне две недели что делать?..

Светка из Кемерово, привезла на сезон дочку. Маша презрительно щурится и окунает кисточку в пузырек. Деньги - это не ее проблема, хотя недавно она жаловалась на скупость местных коммерсантов.

-- Страна бедная, - говорила она. - Шестисотых мерседесов никто не покупает... Они тут над каждым долларом трясутся.

Но ее этот вариант устраивает. В родном Череповце не нашлось и такого. Может, там шестисотые мерседесы есть, но жизнь у их обладателей очень нестабильная, а конкуренция на рынке гражданских невест бешеная. Хотя она и не говорит, каким ветром ее сюда занесло. Детей у нее нет, и никакая почва ее не держит.

Вера проигрывает и лезет под стол. На ее кукареку грузные немцы, колыхаясь целюллитом, подаются в сторону, а пожилой турок, полуутонувший в кресле со стеклянным чайным стаканом, проникается очевидным вниманием. Потом Вера вылезает на четвереньках, отряхивает коленки и отправляется к бару за напитками.

-- Возьми мне наконец пива! - кричу я. - Или вина возьми.

-- Больно резвая ты, матушка! - кричит она на весь холл.

-- Ну и что, - говорю я Светке. - Я отдыхаю или что? Почему я не могу отдохнуть по своему выбору? Вот не люблю я этих моралистов, ей-богу.