Аристотель. Идеи и интерпретации - [66]
Обнаруженное в 1961 г. арабское жизнеописание, приписываемое Птолемею, заставляет Дюринга пересмотреть датировку его биографии, которую теперь он относит к сер. III в. (впрочем, совершено не поясняя причин своего решения). Кроме того, Дюринг делает несколько замечаний относительно вводной части биографии. В ней Птолемей признается, что взялся за свой труд по просьбе некоего Галла, желавшего иметь под рукой перечень аристотелевских сочинений, более краткий и ясный, чем у Андроника. И хотя, по заверению Птолемея, свой список он составил, не прибегая к Андроникову «пинаксу», Дюринг уверен, что это не так, и автор лукавит: перечнем книг и завещанием Аристотеля Птолемей несомненно обязан Андронику, причем материалы для биографии он собирал не иначе как в Александрии. Говоря же об отношении арабского текста к предполагаемому греческому оригиналу, Дюринг явно тяготеет к тому, чтобы считать новонайденную биографию всего лишь еще одним кратким переложением Птолемея, а отнюдь не полноценным переводом его сочинения[312].
Иной точки зрения придерживается польский филолог-классик Мариан Плезя, предложивший собственное решение «птолемеевского вопроса». По его убеждению, новооткрытый арабский текст в полной мере отражает биографию Птолемея. Обращая внимание на явные расхождения между ней и тремя позднеантичными биографиями Стагирита, — имеются в виду Vita Marciana, Vita vulgata и Vita Latina, — Плезя приходит к выводу, что те не являются, как думает Дюринг, всего лишь эпитомами Птолемея, но принадлежат иной традиции, в конечном итоге также восходящей к Андронику. При этом Плезя уверен, что как сторонники Розе, так и Криста равно не правы, и Птолемей ал-Гариб не может быть отождествлен ни с Птолемеем-платоником, ни с Птолемеем Хенном. В действительности за арабским прозвищем скрывается не известный по другим источникам преподаватель аристотелевской философии, которого правильнее называть Ptolemaeus Pinacographus. Заказчиком же его сочинения был не кто иной, как Флавий Клавдий Констанций Галл, брат императора Юлиана, ставший после восстания Магненция цезарем Востока. Столь точная идентификация адресата позволяет ученому сделать еще одно предположение: Ptolemaei vita Aristotelis была составлена не в Александрии, а в Антиохии между 351 и 354 гг.[313] В целом эту точку зрения разделяют многие современные ученые, отвергая, впрочем, отдельные ее аспекты[314].
Как сказано, кроме Птолемея мы располагаем тремя позднеантичными биографиями Стагирита: двумя греческими — Vita Marciana и Vita vulgata — и одной латинской — Vita Latina. Хотя все три анонимные, после работы Буссе Die neuplatonische Lebensbeschreibung des Aristoteles (1893 г.) не осталось сомнений, что все они связанны с Александрийской школой неоплатонизма V–VI вв., представителями которой были сначала язычники (Аммоний, Симпликий и Олимпиодор), после христиане (Иоанн Филопон, Элий и Давид). Разумеется, Буссе не мог ограничиться одной школьной атрибуцией и попытался также установить вероятные датировки, авторство и порядок отношения между биографиями. Отмечая их явное содержательное и композиционное сходство, Буссе обращает внимание и на расхождения. Они прежде всего касаются языка. Так, например, если язык VM почти тот же, что и у «последних неоплатоников», то несвободная от просторечной фразеологии VV, без сомнения, принадлежит уже византийской эпохе[315]. В подтверждение этому Буссе указывает на ее прямые переклички с анонимным ранневизантийским комментарием к Введению Порфирия, приписывая и то, и другое сочинение Псевдо-Элию. Допуская, что названный комментарий не мог быть составлен намного позднее Элия и Давида, Буссе датирует оба текста сер. VI в. При этом он склонен усматривать зависимость между VV и более ранней VM, автор которой, по его убеждению, жил в одно время с Элием[316].
Последующие наблюдения над биографиями принадлежат Дюрингу[317]. Соглашаясь с Буссе в главном, Дюринг предлагает принципиально иное решение вопроса об авторстве и датировке. По его мнению, изначально все три неоплатонические биографии не являлись самостоятельными сочинениями и примыкали к школьному курсу лекций об Аристотеле[318]. Саму же биографию в лекционный курс впервые ввел Аммоний. Никаких внутришкольных свидетельств об этом нет. Зато известны две сирийские биографии Аристотеля. Обе анонимны и весьма невелики: в издании Баумштарка они вместе занимают чуть более страницы[319]. Так вот, первая из них буквально начинается ссылкой на некие Деяния, или жизнь Аристотеля, составленные Аммонием (Vita Syriacaprima I, 1). Сей факт вполне может свидетельствовать о том, что какой-то сириец либо знал сочинение Аммония, либо посещал его лекции, по которым и составил свою биографию[320].
Нововведение Аммония, согласно Дюрингу, скоро прижилось и вошло в школьную программу. Далее процесс развивался следующим образом: ученики записывали лекции ἀπὸ φωνῆς, с голоса учителя, когда же кто-то из них сам приступал к ведению занятий, то пользовался своим конспектом, всякий раз то убавляя, то прибавляя те или иные сведения. Так, раз за разом и сложились эти три неоплатонические биографии. По этой причине попросту нельзя, полагает Дюринг, говорить об авторе и датировке в привычном смысле. Самое большее, что можно установить — приблизительный период бытования каждой из биографий: от поры, когда она уже была в ходу, до поры, когда приобрела свой окончательный, то есть известный нам вид. В частности, при сопоставлении со школьными пролегоменами обнаруживается, что
