Аристократы - [8]

И пялилась на хмурое небо и плевать на холод. Многое Ленька рассказывал, а я молчала иногда смеялась над его историями. Вероятно, они были вымыслом, но пусть так. Пустая болтовня отвлекала.

— А ты ничего не хочешь рассказать, Ань? — позвал он.

Я отвлеклась от созерцания облаков над головой. Потеряла пушистую кучку в небе, которое рассматривала. Оно было похоже на треснувшее зеркало — на горсть осколков.

— Я хочу забыть, а не рассказать. Я сама мечтаю не знать. То, что было — это было не со мной, а с другим человеком. Не со мной, — как мантру повторяла я.

Заклинала себя этим, чтобы забыть. Забыть, как плохой сон. Мое больное воображение. Словно целый год прошел, а не неделя с момента, как я его больше не видела. Будто целая жизнь нас разделила.

— Если не хочешь — не рассказывай. Надеюсь, ты была хорошей девочкой? — с долей юмора спросил Ленька.

Я услышала подозрительную тишину между нами. Он спросил ведь о том, о чем я подумала? О моей верности????

— Молодежь, не помешал? — я вскочила с гамака с сетки, приподняв туловище.

— Вечно вы в пикантные моменты приходите, — попенял друг отца.

Я успела пока бычок затушить. Отец сопроводил мое действо очень долгим и внушительным взглядом. Да, я обещала бросить. Помню.

Второй раз видела отца с тех пор, как вернулась. Он привез от Ирины. Достал мое уставшее тело из машины и открыл дверь, больше ничего не сказал. Молчал пока мама плакала, пока Саша орала. А я стояла столбом не в силах поверить, что вновь дома и больше не увижу Хаски. Я спасена была.

Мама что-то кричала, ругалась, а я не слышала. Смотрела сквозь нее и сдерживала вновь слезы, как уже делала много раз. Сражалась с собой.

Значит мать отца выгнала!? А он не стал ничего ей объяснять, как впрочем и обычно. Слишком низко оправдываться для него.

— Пойдем в дом, — отец немного наклонил голову в бок. — Хочу с вами со всеми поговорить.

Сама серьезность. На лбу появились задумчивые морщинки. Мы с Леней озадаченно переглянулись, что не скрылось от отца.

— Ничего страшного, не пугайтесь. Пойдем, — папа приобнял за плечи и повел по тропинке.

Я не сопротивлялась, хотя раньше может быть почувствовала дискомфорт, когда отец ко мне прикасался и излишне проявлял любовь. А сейчас — с наслаждением пригрелась к его бочку. Он не такой высокий, как остальные Вильмонт. Коротышка. Конечно, со мной не сравнится, я совсем маленькая.

В зале сидела почти вся семья: Паша, Алиса, мама. Откуда взялись, ведь дома никого не было, как мы, надеялись со Шмонтом. Мама в черном, длинном платье, обтягивающем фигуру, стояла возле окна, видимо, смотрела за нашим приближением. Когда мы зашли, то обернулась, шалью закутав руки. Смотрела на меня, отца взглядом не удостоила. Пустое место.

Паша, сидя за столом, махнул рукой, улыбаясь как мальчик-одуванчик. Слащавая моська брата и особенно его аура обаяния сбивала с ног всех представительниц прекрасного пола от десяти лет до восьмидесяти. Таких людей не возможно не любить, он много болтал и всегда говорил то, что на уме. И ненавидел, когда рядом с ним кто-то грустил.

— Привет, сестренция! Почему ко мне не зашла? А с этим отщепенцем успела пообщаться? — показал Паша пальцем на Шмонта.

— А я не виновата. Он сам пришел… — направилась ко столу медленным, неспешным шагом. К брату поближе, там стулья пустовали возле стола.

— Прочь бездомный! — демонстративно Паша замахал рукой, будто прогоняя. — Ходит по чужим домам, будто своего нет.

— А как же проходите — чувствуйте себя, как дома, — Леня дышал в затылок, перемещался вслед за мной, по той же траектории.

— Ни капли не скучал по тебе, бездомный, — попенял Паша. Он у меня ревнивый братец. — Вновь пропишешься у нас в доме? — брат схватил мандарин со стола перед собой и принялся его очищать чересчур старательно. Наверное, представлял чью-то голову и волосы или череп и кожу. Какие у меня кровожадные мысли.

— Как получится, — улыбнулся Шмонт и выхватил из ладони Паши увесистый кусок мандарина.

Папа неожиданно грубо прервал обоих:

— Любезностями обменяемся чуть позже. Аня? — посмотрел пристально в глаза. Я только собиралась присесть за стул рядом с братом, но остановилась. — Как твоя жизнь?

Затем отец поплотнее прикрыл двери из гостиной, давал время подготовиться к ответу. Потом присел за стул напротив Паши и меня, рядом с молчаливой Алисой.

И все взгляды, как прочные нити, растянулись от меня к ним, а я готовилась к выступлению великая актриса.

— А..аа, — это все, что могла сказать. О чем сказать? Рассказать о том во, что я превратилась? Явить это чудовище перед своими самыми близкими людьми? Никогда, я не желала, чтобы они узнали о моем страшном прошлом. — Всё отлично… как на каникулах, — подмигнула первому, кто попался — Паше. — Никакой ответственности, сплошные гулянки.

— Ну вот… это другое дело, — брат поймал мою ладонь и по-дружески помассировал пальчики, а потом положил к себе на плечо.

— Это хорошо, — принял отчет отец, обвел сидящих людей внимательным взглядом. — Как вы поняли, на Аню было совершенно три покушения.

Мама что-то пыталась сообразить: морщила лоб, хмурила брови, но не могла понять сути. Карие глаза мелькали беспокойством слева-направо, рассматривая гостиную. Папа садист не мог ей объяснить?