Арина Родионовна - [75]
БИБЛИОГРАФИЯ
Пушкин. Поли. собр. соч.: В 17 т. (т. 17 — справочный). М.; Л.: АН СССР, 1937–1959 (по указ.).
Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты / Подг. к печ. и коммент. М. А. Цявловского, Л. Б. Модзалевского, Т. Г. Зенгер. М.; Л.: Academia, 1935 (по указ.).
А. С. Пушкин: Документы к биографии. 1799–1829 / Сост. В. П. Старк. СПб.: Искусство — СПб., 2007 (по указ.).
Азадовский М. К. Арина Родионовна и братья Гримм // Литературный Ленинград. 1934. 26 ноября.
Азадовский М. К. Сказки Арины Родионовны // Азадовский М. К. Литература и фольклор: Очерки и этюды. Л.: Художественная литература, 1938. С. 273–292.
Анненков П. В. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб.: изд. П. В. Анненкова, 1855.
А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М.: Художественная литература, 1974 (2-е изд. — М.: Художественная литература, 1985; 3-е изд. — СПб.: Академический проект, 1998) (по указ.).
Балязин В. «…От Арины Родионовны» // Советский музей. 1987. № 2. С. 67–70.
Берг Н. В. Сельцо Захарово // Москвитянин. 1851. Ч. 3. № 9/10. С. 29–32.
Брагинская Н. С. Пушкин и его няня // Ракурс. Нью-Йорк, 1995. 6 июня.
Вересаев В. В. Арина Родионовна (1754–1828)// Вересаев В. В. Спутники Пушкина. М.: Советский спорт. 1993. Т. 1. С. 45–47.
Виноградов Л. А. Детские годы Александра Сергеевича Пушкина в Немецкой слободе и у Харитония в Огородниках // А. С. Пушкин в Москве. М., 1930. С. 32–33.
Гареев З. X. Как мы спасли домик няни // Смена. 1936. № 9. С. 31.
Гейченко С.С. Домик няни. Псков: Псковское газ. — кн. изд-во. 1951. 32 с.
Гейченко С. С. Заветный ларец Арины Родионовны // Гейченко С. С. У Лукоморья: Рассказы хранителя Пушкинского заповедника. Л.: Лениздат, 1986. С. 276–279.
Гессен А. Няня Пушкина // Семья и школа. 1966. № 1. С. 26–27.
Грановская Н. И. Рисунок Пушкина: Портреты Арины Родионовны // Временник Пушкинской комиссии: 1971. Л.: Наука, 1973. С. 27–30.
Грановская Н. И. Друг вымыслов // Стерх-Daru. Л., 1991. № 1. С. 36–38.
Дружников Ю. И. Няня Пушкина в венчике из роз // Новый журнал. Нью-Йорк, 1996. № 201. С. 226–256.
Елисеева В. А. К вопросу о датировке стихотворения Пушкина «<Няне>» («Подруга дней моих суровых…») // Временник Пушкинской комиссии. Вып. 24. Л.: Наука, 1991. С. 140–143.
Жуйкова Р. Г. Портретные рисунки Пушкина: Каталог атрибуций. СПб.: Дмитрий Буланин, 1996. С. 76.
<Комов О.К.> Как знатный комбайнер стала няней // Спасение. 1994. № 13. С. 7.
Кричевский Ал. Воспоминание о Пушкине и его няне // Жизнь и искусство. 1899. № 8. С. 4–5.
Кунин В. В. Арина Родионовна Яковлева (1758–1828) // Друзья Пушкина: Переписка. Воспоминания. Дневники: В 2 т. / Сост., биограф. очерки и примеч. В. В. Кунина. М.: Правда, 1984. Т. 1. С. 115–133.
Леонтий (Туркевич), епископ. А. С. Пушкин и его няня // Рассвет. Чикаго, 1937. № 13. 16 января. С. 3.
Лернер Н. О. Арина Родионовна и няня Дубровского // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Вып. VII. СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1908. С. 68–72.
Вниманию читателей предлагается научно-художественная биография Ольги Калашниковой — дворовой девки помещиков Пушкиных, которой выпало стать «крепостной любовью» нашего прославленного стихотворца и матерью его ребёнка. Роман столичного барина и «чёрной крестьянки» начался в псковском сельце Михайловском во время ссылки Александра Пушкина, на иной лад продолжился в дни знаменитой «болдинской осени», завершился же он и вовсе своеобычно. За долгие годы общения поэт вкупе со своей избранницей (которая превратилась в дворянку и титулярную советницу) создали самобытный жизненный текст, где романтические порывы соседствуют с пошлыми прозаизмами, блаженство с горестью, а добродетель с пороком.
Вниманию читателей предлагается научно-художественное жизнеописание графа Фёдора Ивановича Толстого (1782–1846), прозванного Американцем, — «одной из замечательнейших русских фигур пушкинской эпохи» (Н. О. Лернер). У него, участника первого российского кругосветного путешествия, героя шведской кампании и сражений с Наполеоном, была репутация наглого и безжалостного дуэлянта, который отправил на тот свет множество ни в чём не повинных людей. Большинство современников считали графа Фёдора «картёжным вором», бражником, буяном и обжорой — словом, «человеком преступным», влачившим «бесполезную жизнь».
Пленительный образ княгини Марии Николаевны Волконской (урожденной Раевской; 1805–1863) — легендарной «русской женщины», дочери героя Наполеоновских войн и жены декабриста, последовавшей за осужденным супругом в Сибирь, — запечатлен в русской и зарубежной поэзии, прозе и мемуаристике, в живописи, драматургии и кино, в трудах историков, публицистов и литературоведов. Общественная мысль в течение полутора веков трактовала Волконскую преимущественно как «декабристку». В действительности же идеалы княгини имели мало общего с теорией и практикой «первенцев свободы»; Волконская избрала собственный путь, а «декабризм» был лишь неизбежным фоном ее удивительной биографии.Вниманию читателей предлагается первое в отечественной историографии подробное жизнеописание М. Н. Волконской.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.