Арина - [2]

Бабушка погладила по голове большой рукой.

Арина на этот раз не стала уклоняться, потому что рука была тёплой и уже знакомой — совсем бабушкиной. Она пахла чем-то вкусным.

— Если ты хочешь говорить, как моя мама, тогда говори так: «Улыбочку! Быстренько поднимайся, дочуля!»

— Куды ж мне деваться. Стало быть, начну говорить, как мамка твоя говорила. Быстренько подымайся, дочечка… Я слушаться тебя буду. А ты будешь слушаться меня, ладно?

— Ладно, бабушка.

После того, как бандит Мишаня непонятно как умудрился сломать бабушке её съёмные зубы, старушка обиделась, а обидевшись, _ отошла и купила в ближайшем продовольственном ларьке маленькую бутылку водки, удалилась за ларёк, села на траву, налила полстакана и выпила без закуски. И тут как из-под земли выскочил и пристроился напротив старухи сам Тумбалеле. Старуха без очков плохо разглядела его, заметила только, что он сильно космат и на человека почти не похож — напоминает толстого козла, который расселся на земле, вывалив большое брюхо на свои ляжки и протянув ноги вперёд.

Однако рожек никаких на его голове не было заметно, ничем плохим он не вонял, а наоборот — от него пахло каким-то резким одеколоном. Старушка подумала, что у бедолаги нет денег и он выпил вместо водки одеколону. Некоторые мужики в деревнях раньше, когда водку запрещали продавать, так и делали, их называли «одеколонщиками». Она пожалела этого городского одеколонщика и хотела сказать ему: «Хочешь, налью? У меня есть!» — но тот опередил её и молвил первым:

— Правильно. Я выпил «Тройной одеколон». А если водки нальёшь, отнюдь не откажусь.

Старуха вытащила бутылочку из сумки и отлила в стакан ровно половину. Незваный гость этот стакан ловко перехватил из её руки и мигом запрокинул в свой широкий рот. Затем вернул посуду, и тогда старуха вылила туда остатки и тоже выпила. Какой это был ужас, товарищи! Аринина бабушка, которая когда-то в Деревне сама пахала свой огород, доила свою корову, жила своим домом во глубине России, теперь сидела на газоне за ларьком, словно бездомная бродяжка, и пила водку из одного стакана с самим Тумбалеле!

— Неважно тебе живётся, старушка? — бодрым голосом спрашивал он.

— Неважно, касатик, — согласилась она.

— Будет ещё хуже! — пообещал он.

— Куда же хуже? — подивилась она. — Вон, почти семьдесят лет прожила на свете, а приехала в Город — и первый раз в жизни по зубам схлопотала.

— Это ещё что! Нищенкой станешь, побираться будешь.

— Меня к нищим и отправили. Но я не согласная! Мне цыганка нагадала, что наоборот — я цельный мильён в лотерею выиграю! — смеясь беззубым ртом, пошутила старуха.

— Лежать будешь на земле возле ржавой бочки. Никто воды тебе не подаст, — не унимался и пугал её собутыльник.

— А ты кто такой будешь, коли всё знаешь наперёд?

— Ты что, не узнала меня? — был вопрос.

— Без очков плохо вижу, — был ответ. — Очки мои бандюган раздавил, когда высыпал семечки на землю и стал топтать их ногами, словно бешеный бык. Ужас один! Как мне теперь жить без очков-ти?

— Помирать тебе уж давно пора, — убедительным голосом увещевал её Тумбалеле. — А ты об очках жалеешь!

— Ох, те-те! Рада была бы помереть! — искренне признавалась бабушка. — Да вот, малую внуку жалко. На кого девочку оставлю? Родители её разбежались, горшок об горшок — и кто дальше. Дитя своё на мой догляд бросили. Тяжело-то как! А мне за ней, за внучкой-ти, всё равно доглядать охота. Уж очень хорошая она, моя ласточка! Всех жалеет однажды даже яблоко красное пожалела. Ты, говорит, бабушка, жить хочешь? И яблоко жить хочет. Не ешь его. Так и не стала есть. Я потом из этого яблока потихоньку компот сварила.

— Вот-вот! Таких добрых я как раз очень люблю! Они вкусные! Давно присматриваюсь к ней, когда она бродит одна по городу.

— Подавишься! Бог не выдаст, свинья не съест. Бог всегда помогает малым да невинным.

— Ты что, не знаешь, старая дура? Что твой Бог именно таким и не помогает? Добрым да невинным, как твоя внучка? Не знаешь, что ли? Ха-ха-ха! — рассмеяльно отвалился назад и даже упал спиной на землю бабушкин ужасный собутыльник.

— Врёшь, обманщик коварный! Хочешь сказать, что Господь не помогает детям невинным, а бандюганам разным помогает? — рассердилась вдруг Аринина бабушка, стукнула кулаком по земле и начала ругать ся. — Ах ты, брехло несусветное! Думаешь, бабка деревенская, дура малограмотная — ничего не соображает? А я всё понимаю, и если не понимаю, то знаю, как говорит моя Аринушка. Знаю, что Господь таким, как я, даёт всё, что мы попросим. Только я прожила свою жизнь — и ничего не просила у Бога. Я стеснялась просить. Ведь другим-то, я видела, бывает ишшо хуже. Слышишь ты, обманщик коварный? Я не просила. А то бы Он всё дал мне! Всё, чего ни попроси! Я это знаю. И не бреши тут! Отойди от меня, сатана!

После такой отповеди Тумбалеле мгновенно пропал с глаз, словно провалился в землю, откуда и выскакивал. Бабушка поднялась с травки и направилась к станции метро. Она решила наконец прокатиться в этом самом метро, внутри которого ещё ни разу не побывала. Почему бы ей не проехаться в вагоне до самого конца, а потом не вернуться назад? Ведь поезда обязательно ходят туда и обратно.