Ариэль - [23]

Брак с торговцем мануфактурой был бездетным, но с моим отцом мама родила троих детей — Эли, меня и Ханну. Когда родился Эли, мама оставила работу в парикмахерской. Для моего отца, инженера-гидростроителя, спокойные денечки закончились. Как человек тихий и очень ценивший покой, он боялся матери. Возможно, именно поэтому отец много времени проводил в командировках в Северной Финляндии. Он работал в крупной энергетической компании и принимал участие во всех проектах, связанных со строительством плотин и электростанций в Лапландии.

Отец служил в этой компании и в то время, когда она по бросовой цене скупила прибрежные земельные участки у местного населения и заставила речные пороги приносить деньги. На логарифмической линейке моего отца рождались, в частности, расчеты рентабельности и экологической безопасности водохранилища Локка.

В Северной Финляндии отец и погиб. Он утонул во время поездки на рыбалку и охоту, организованной для руководителя их корпорации. Пьяный директор пожелал непременно попробовать пройти порог, и отец, самый трезвый из всей компании, вынужден был отправиться с ним, чтобы грести. Лодка ударилась о камень и перевернулась. Тело отца нашли на следующий день в паре километров ниже по реке.

В еврейских анекдотах часто фигурирует женщина с громким голосом, как у моей матери, которая до последнего заботится о благе семьи. Я хотел бы верить, что и моя мама была такой, но, боюсь, она в первую очередь думала о себе. В Польше мать научилась сражаться за каждую корку хлеба. Некоторых такая жизнь учит благородству, другие засыхают и черствеют.

Самый кошмар начался вскоре после смерти отца. Мне тогда было чуть больше десяти. Когда отец умер, семья осталась почти без средств к существованию. Компания выплатила какую-то разовую компенсацию за смерть своего сотрудника, но деньги ушли на покрытие долгов за квартиру. Мама на несколько лет вернулась работать в парикмахерскую напротив нашего дома, а вскоре открыла свою собственную.

То, как она раздобыла денег на эту парикмахерскую, стало легендой семьи.

Мама пошла в банк, где служил управляющим мой дядя Дэннис, и разложила перед ним смету на необходимую сумму. У дяди как раз должно было начаться важное совещание по финансовым вопросам, и он попытался выпроводить маму на улицу. Но она не отступила. Мама сказала, что вцепится в дверь, а если понадобится, то даже зубами, и будет висеть на ней до тех пор, пока дядя не пообещает дать деньги. Он давно был знаком с мамой и знал, что та исполнит угрозу. Когда мать обеими руками ухватилась за дверную коробку, нервы у дяди не выдержали и он пообещал дать необходимую сумму. Мама вежливо его поблагодарила, поцеловала в лоб и ушла.

Парикмахерская оказалась успешным делом, но для нас с Эли она стала источником многих мучений. Поскольку у мамы вначале не было денег, чтобы нанять помощника, брату и мне пришлось работать. Мы бегали по маминым поручениям, сметали остриженные волосы и иногда, когда случался аврал, даже мыли клиентам голову. Я это все ненавидел. В конце концов у меня начались приступы астмы от запаха лака и краски для волос, и врач запретил мне работать в парикмахерской. Эли под предлогом учебы прекратил эту работу еще раньше.

Было три часа ночи, я лежал в постели и думал о том, что же в моем подсознании вызвало сон про маму. Она умерла уже шестнадцать лет назад.

«Маньяк!»

Иногда мама в ярости хватала меня за волосы и осыпала страшными ругательствами на иврите и арабском. Она бросалась ими как заклинаниями, и я еще в течение пары недель чувствовал себя проклятым.

Я должен был признать, что то арабское ругательство в мое сознание вложила мама.

Арабское?

Одна мысль пришла мне в голову, и я вспомнил разговор со школьным приятелем, который состоялся несколько часов назад. Что он переспросил у меня, когда объяснял значение слова «маньяк»? «Маньяк, просто маньяк и больше ничего?»

Я решил сразу с утра перезвонить ему. Если мое подозрение окажется правильным, то это изменит все дело.

Глава 9

Я проснулся в половине шестого от телефонного звонка. После того как меня осенило среди ночи, я спал плохо, и прошло мгновение, прежде чем я смог по-настоящему проснуться. Кроме всего прочего, мне приснилось, что я играю в настольный теннис с главной красавицей израильской армии и у нее расстегнута до пупа рубашка. Когда зазвонил телефон, я выигрывал со счетом семь — три.

— Говорит комиссар Тойвола из полиции Ярвенпяя, морген.

Звонок не обрадовал меня, несмотря на то что языковые познания полицейских в Ярвенпяя, по-видимому, были на хорошем международном уровне.

— У вас объявлен в розыск зеленый пикап «Ситроен С5». Похоже, он нашелся.

— Где?

— В Кераве, в песчаной яме среди леса. Полностью сгорел. Я в данный момент тут, на месте происшествия. То, что осталось от машины, еще тлеет, можно было бы даже поджарить сосиски.

— А из чего вы заключаете, что это разыскиваемая нами машина? По номерному знаку?

— Нет, номера похищены в Кераве, но и это ведь о чем-то говорит? Машина цвета зеленый металлик, как и в вашем описании, во всяком случае, была, теперь сгорела до черноты. В багажнике местами сохранился исходный цвет. Номер двигателя и кузова еще не посмотрели, их сначала надо очистить от сажи. Но других зеленых пятых «ситроенов» в розыске нет.