Ариасвати - [25]

ХVІ. Кораблестроение

На другой день шел дождь, начавшийся еще ночью. Андрей Иванович чувствовал себя усталым точно разбитым и весь день провалялся на постели с книгой в руках. К вечеру дождь перестал, солнце снова засверкало на безоблачном небе. Освеженная и омытая зелень имела такой нарядный, праздничный вид, что Андрей Иванович нашел наконец невозможным оставаться долее в темной палатке. Он взял весло и отправился к челноку с целью покататься по озеру.

Челнок пришлось отливать. Прошедший дождь нахлестал его водой почти вровень с краями. Андрей Иванович вытащил его на берег, опрокинул, вытер насухо травой и снова осторожно спустил на воду: он берег свою лодку-игрушку потому, что она ему нравилась своим красивым, нарядным видом. Эти немногосложные занятия, потребовавшие небольших физических усилий, пришлись очень кстати: после них Андрей Иванович почувствовал себя бодрее, — как говорится, поразмялся. Всегда уже так бывает, что после сильной усталости чувствуется во всем теле какая то тяжесть, мускулы ноют, малейшее движение кажется затруднительно, но стоит только принудить себя немного поработать — и все приходит в норму, сразу себя чувствуешь бодрее и досадная апатичность исчезает без следа.

Через несколько минут Андрей Иванович был уже на середине озера. Двадцать раз проехал он вдоль и поперек, толкаясь носом челнока то в каменные ступени храма, то в песчаный откос своего любимого места для купанья, и как-то сразу почувствовал, что ему тесно и скучно в этом голубом четырехугольнике, заключенном в роскошную раму из цветущей тропической зелени. Ему захотелось на простор, куда-нибудь на риф, где бы ничто не мешало ему видеть далеко во все стороны.

Конечно, всего проще было снарядить Гиппогриф и на нем, по желанию, подняться высоко над облаками или свободно носиться над океаном, почти задевая за гребни волн упругим дном своей ивовой лодочки. Но не этого хотелось теперь Андрею Ивановичу. Все это были ощущения уже переиспытанные, настолько знакомые, что в них уже не было ничего нового. И кроме того, на Гиппогрифе ему пришлось бы сидеть спокойно и неподвижно, так как там не к чему было приложить силу, которая требовала упражнений и работы. Поэтому ему пришла фантазия по-кататься "по синим волнам океана" на настоящей морской лодке, полавировать на парусах по ветру и против ветра, словом, — приложить на практике те таинства мореходного искусства, в которые некогда посвятил его кузен-моряк на грачевском пруду, несколько раз искупавшись с ним вместе во всем платье на крутых поворотах, когда узенький и вертлявый челнок мельника опрокидывался под тяжестью парусов.

"Можно будет выбрать не особенно свежий ветер", — думал Андрей Иванович. Но прежде всего надо построить лодку. Что за беда, если над ней придется по-работать две или даже три недели! Время у меня не купленное. Сама работа пустяки, строительный материал под руками… Вот разве теория подгадит: вместо легкой послушной лодки, пожалуй, выйдет какое-нибудь тяжелое, кривобокое чудовище? А впрочем — посмотрим, попробуем.

Следствием этого решения было то, что на другой день с самого утра Андрей Иванович принялся за работу. Он выбрал подходящее хлопчатниковое дерево, устроил около него нечто вроде подвижной лестницы, срубил с него вершину, обрубил ветви, и стоя на верхней площадке своей лестницы, принялся распиливать на доски прямо по корню. Дело пошло довольно успешно, однако, отпилив первую доску, Андрей Иванович почувствовал, что труд этот далеко не такой легкий, как это ему сначала казалось. Но он обладал в известной степени упрямством и, раз принявшись за дело, непременно доводил его до конца, чего бы это ему ни стоило. Так было и в этом случае. Обливаясь потом и ворча на непослушную пилу, которая пилила не так скоро и прямо, как ему хотелось, он продолжал отпиливать от дерева одну доску за другой и, покончив с одним, перешел к другому. Когда ему наскучивало распиливание, он принимался за обтесывание и выстругивание и в полторы недели постоянного труда наготовил столько досок и брусьев разной толщины, что счел уже возможным приступить, наконец, к постройке лодки.

Нельзя однако сказать, чтобы все это время Андрей Иванович занимался одной только плотничною работой. Напротив, он часто давал себе короткий отдых, делал недалекие прогулки с ружьем, по вечерам постоянно выезжал на челноке ставить жерлицы, собирал попавшуюся рыбу, ухаживал за льямами, накашивая им утром и вечером травы, готовил обед и ужин, — словом вел все свое немногосложное хозяйство и при этом находил еще время предаваться кейфу в тени банана, лежа на толстом ковре с книгой в руке и чашкой горячего душистого кофе на низенькой скамейке, заменявшей в этом случае стол.

По вечерам в эти полторы недели Андрей Иванович не раз чертил и перечерчивал конструкторские чертежи предполагаемой лодки, тщательно вычерчивая фигуры и вычисляя размеры деталей. Таким образом, вместе с окончанием заготовки материалов, были приготовлены подробные чертежи практикуемой лодки и работа должна была идти теперь, как "по писанному". Действительно, работа пошла замечательно быстро. В несколько дней был вытесан киль, прилажены лекала, врублены кокоры — словом, остов лодки вчерне был готов и тщательно выверен. Началась обшивка и только здесь встретилось затруднение: за недостатком железных гвоздей пришлось обшивать деревянными.