Ариасвати - [12]

Однако солнце спустилось уже довольно низко. Замечтавшийся Андрей Иванович очнулся, взглянул на часы и, вздохнув, стал спускаться под гору. Было около пяти, до заката солнца оставалось не более часу. Надо было торопиться, чтобы засветло добраться до дому (так Андрей Иванович называл свою палатку), потому что путешествие по лесу в темноте не представляло никакой приятности.

Когда Андрей Иванович подходил к опушке ближайшей рощицы, из-за деревьев появилось какое-то животное и, припрыгивая, побежало к озеру. Издали оно казалось величиной с козленка и было покрыто длинной, волнистой шерстью пепельного цвета. Андрей Иванович пошел к нему наперерез, перезаряжая на ходу ружье. Впереди виднелись кусты, за которыми животное могло скрыться. Чтобы предупредить это обстоятельство, Андрей Иванович побежал быстрее и, приблизясь на ружейный выстрел, спустил курок. Когда рассеялся дым от выстрела, животное уже неподвижно лежало на земле у самого куста, за которым намеревалось скрыться. В то же время из-за куста появилась кроткая головка льямы, послышалось тихое призывное блеяние и, наконец, осторожно раздвигая ветви, на поляне показалась вся льяма. Она остановилась над убитым животным, обнюхивая его кругом, и принялась лизать. Андрей Иванович подошел совсем близко и рассмотрел, что на земле лежала с простреленной головой льяма, величиной не более полугодового ягненка. Старая льяма продолжала лизать своего убитого детеныша. Она несколько раз взглянула на Андрея Ивановича своими кроткими, доверчивыми глазами, и он ясно мог разглядеть, что из глаз ее катились слезы и текли по ее красивой мордочке. Эта сцена так его тронула, что он готов был дать зарок — никогда больше не браться за ружье. Он тихо подошел к льяме и осторожно погладил ее по спине. Она насторожила уши и, перестав лизать, обернулась к нему, обнюхала его платье и вдруг, фыркнув, как будто что-то неприятное попало ей в ноздри, испуганно убежала в кусты. Андрей Иванович несколько минут прислушивался к ее жалобному блеянию и, когда оно затихло вдали, поднял на плечо убитую льяму и в сумерках потухающего дня грустно пошел к своей палатке. Он чувствовал на душе такую тяжесть, как будто сделал преступление. "Ну, что же? — пробовал он утешить себя грустной иронией, — раз сделано преступление, надо по крайней мере воспользоваться его плодами: бесполезное преступление — самое глупое".

Тем не менее в этот вечер, как будто в наказание себе, он лег спать без ужина и всю ночь ему снилась кроткая мордочка льямы и из глаз ее текли слезы…

VI. Рыбная ловля

Приключение с льямой имело еще и другое следствие. Получив отвращение к охоте с ружьем на острове, Андрей Иванович вздумал развлечься рыбной ловлей. Для этой цели он приготовил с вечера свои рыболовные снаряды и, встав на другой день еще до рассвета, выбрал подходящее место на берегу озера и расставил свои удилища. Рыба не заставила себя ждать и довольно жадно бросилась на приманку. Особенно мушки пришлись ей по вкусу. Но она срывала их до такой степени искусно, что рыболов приходил просто в отчаяние, почти постоянно вытаскивая пустые удочки. Правда, это не проходило для рыбы совершенно безнаказанно и в конце концов Андрею Ивановичу все же удалось наловить себе на уху, но попалась такая мелочь, что охоту ни в каком случае нельзя было назвать удачной. Напрасно он переменял места, обходя несколько дней кругом озера, даже ловил на ручье в тех местах, где он расширялся, — результат был один и тот же. Оставалось предположить, что крупной рыбы или вовсе нет в озере, или она не ловится на удочку. Но на первом предположении Андрей Иванович остановился не долее секунды, потому что не раз видел собственными глазами, как крупная рыба целыми стаями обходила кругом озера. Нужно было остановиться на втором. Но почему она не ловилась? Потому ли, что она не держится у берега и поэтому не ловится, или приманка ей не по вкусу? Андрей Иванович попробовал употребить в дело мелкую рыбешку и рачков, которых было много у берега и особенно в ручье. После нескольких неудачных опытов, он поймал, наконец, на эту приманку нечто вроде окуня, но с ярко-оранжевыми поперечными полосами на золотистом фоне и с совершенно синими плавниками. В рыбе было около трех фунтов весу. Затем удалось поймать еще несколько подобных рыб, только поменьше. Но вообще у берега крупная рыба бралась очень редко. Нужно было найти средство устроить ловлю поближе к середине острова.

Конечно, прежде всего, Андрей Иванович остановился на мысли построить лодку. Но как это сделать и где взять нужный материал? Срубить довольно толстое дерево и выдолбить или выжечь из него лодку, конечно, не особенно хитро, но это потребует довольно много времени, а было бы интересно поохотиться за крупной рыбой, не откладывая этого надолго. Не оставляя мысли о постройке лодки, Андрей Иванович решился предварительно устроить плот такой величины, чтобы он мог поднимать только одного человека. При помощи шеста Андрей Иванович мог бы передвигаться на нем по озеру, останавливаясь там, где вздумается, с целью половить рыбу на глубоком месте. Остановившись на этой мысли, он отправился в верхнюю башню, где хранился его Гиппогриф, ящики с консервами, платьем и инструментами. Вооружившись здесь топором, пилой, буравом и тому подобными орудиями, Андрей Иванович воротился на берег озера, срубил здесь несколько небольших деревцев, толщиной от трех до пяти вершков в диаметре, распилил их на бревна сажени в полторы в диаметре, связал при помощи деревянных гвоздей поперечинами от двух до двух с половиною аршин и образовавшийся таким образом плот столкнул на воду. Убедившись, что плот не тонет под его тяжестью, Андрей Иванович устроил на средине его нечто вроде сиденья, вытесал широкое весло, срубил для шеста длинную и тонкую трость растения, очень похожего на бамбук, и уже в тот же вечер имел удовольствие переплыть на своем плоту все озеро. Правда, плот оказался довольно тяжелым и неповоротливым, но на первых порах приходилось им довольствоваться. Теперь оставалось отыскать только достаточно тяжелый камень, привязать его на веревку в виде якоря, и приспособления для рыбной ловли на середине острова были окончены.