Ариадна - [7]

 — Ужъ очень быстро eздите… господа. Развe же можно?

 — А вы поговорите съ ней, я васъ очень прошу, убeдите Арiадну Николаевну, что кромe ея причудъ и фантазiй еще кое-что имeется.

(Саламатину). — Просто васъ надо было прогнать.

 — Меня прогнать не такъ-то просто.

(сидитъ рядомъ съ Арiадной, очень встревоженно). — Да какъ… это все?

 — Мы возвращались… совсeмъ и не быстро…

 — У ней и прiемъ не тотъ, руки не сильны. Машина виляетъ. Чортъ знаетъ что!

 — Да вы… вы сами, убирайтесь вы! (Вся дрожитъ отъ гнeва.) Я васъ и не просила со мной eхать. Машина генералова.

 — Что-жъ, наскочили на кого?

 — Просто домой возвращались, и на шоссе, на поворотe, я не разсчитала, не успeла. Автомобиль въ канаву… но мы цeлы… только ушиблись.

(окружающимъ). — Нeтъ, вы понимаете, я, какъ спортсменъ, я долженъ протестовать противъ подобнаго отношенiя къ дeлу.

 — Охъ, эти мнe спортсмены.

 — Ну, ну, Арiадночка, ты мнe потомъ спокойнeе разскажешь. А то дeла мои… (Уходитъ.)

 — Алексeй Николаевичъ, вы со мной дерзки.

 — Не знаю, кто дерзокъ…

 — А я знаю. И не хочу съ вами разговаривать.

 — Ахъ, пожалуйста… (Быстро уходитъ.)

 — Мальчишка! Туда же!

 — Называется, Арiадна распалилась.

(вдругъ устало). — Ахъ, оставь, Лапа. Право, ну что это такое…

. — Да… ничего. Вотъ и шумъ вышелъ. (Арiаднe.) Хорошо еще, ножку себe не зашибли. А то недeльки бы двe похромали… какъ лошадка закованная. (Полежаеву.) Такъ какъ же насчетъ шестереньки? Стало быть, къ вашему приказчику?

 — Конечно, конечно.

 — Такъ-съ. А засимъ, мое почтенiе. (Подаетъ Арiаднe руку.) Всякихъ благъ. (Отходя, какъ бы про себя.) Я и номерокъ помню… сто семьдесятъ, а…

(вполголоса). — Блаженни чистiи сердцемъ. (Минуту сидитъ молча, какъ бы въ глубокомъ утомленiи. Полежаевъ встаетъ, дeлаетъ къ ней шагъ.) Ай, не наступи! Наступишь.

 — На кого… на что?

 — Вонъ Божья коровка ползетъ, по хворостинкe. (Показываетъ пальцемъ.) Дай сюда. (Полежаевъ подаетъ ей прутикъ). Ты бы и раздавилъ. А это, можетъ, у нихъ все равно, что Иванъ Иванычъ. Тоже, можетъ, по прутику ползетъ и про какую-нибудь шестереньку думаетъ. Но не нашу, а какъ у нихъ тамъ полагается.

(наклоняется, цeлуетъ ея руку). — Все такая же, Арiадна.

 — Нeтъ, не такая. Я теперь не такая. Когда мы путешествовали… ну, раньше, ты мнe разъ читалъ, какъ святой Францискъ всeхъ птицъ любилъ, звeрей. И разъ даже пожалeлъ волка, изъ Губбiо. Я вотъ теперь — этотъ самый волкъ. Одичалый. Очень одичалое существо. (Пауза). Божья коровка, божья коровка, гдe мой милый живетъ? Смотри… полетeла. (Съ горечью). Къ нашему дому. Такъ что выходитъ, этотъ милый — ты. (Бросаетъ прутикъ).

(серьезно). — Да, я.

 — Такъ было. Но не теперь.

 — Ты нарочно… ты… изъ автомобиля… нарочно?

Арiадна молчитъ. Въ пруду гаснетъ розовая заря. Надъ паркомъ, блeдно-фіолетовая, обозначилась огромная луна. Арiадна оперлась подбородкомъ на перила, смотритъ въ прудъ.

 — Меня куда-то уноситъ. Я лечу… И все дальше, отъ тебя дальше. (Встаетъ и опускается къ водоему). Мнe самой страшно. Что же мнe дeлать? Пусто очень, холодно. Точно вонъ въ тeхъ небесныхъ пространствахъ я мчусь…

 — Ты улетаешь? Но тогда, знай…

 — Я видeла нынче образъ смерти. Какъ близко! Какъ желанно!

 — Арiадна, остановись!

Быстро входитъ Игумновъ.

 — А, вотъ кто. Поди сюда. (Игумновъ приближается). Далекó идешь?

 — Далéко.

 — Ближе стань.

(нетерпeливо). — Да чего тебe? (Подходитъ вплотную. Она смотритъ ему въ глаза внимательно и упорно.)

 — У тебя глаза сумасшедшiе. Знакомые.

(свиститъ.) — Э вуаля ту?

(зажала въ обeихъ рукахъ по цвeтку). — Вынь, Сергeй.

 — Паче и паче Арiадна бeснуется… (Вынимаетъ оба). Ну, хорошо? (Она молчитъ. Онъ отходитъ). Да, передай женe, что я дня три не вернусь. (Уходитъ.)

 — Не захотeлъ гадать. (Луна нeсколько поднялась. Ея лучъ играетъ въ струe, бeгущей изъ античной маски). Въ холодной струe блеститъ луна. Я чувствую смерть. Спокойное, великое ничто.

 — Но тогда ты — не одна.

 — Ахъ, не одна?

 — Смерть тогда не для тебя одной.

(холодно). — Этого я не знаю.

 — Посмотримъ. 

ДѢЙСТВIЕ ТРЕТЬЕ

Кабинетъ Полежаева — большая комната, съ дверью на балконъ. Довольно много книгъ. Письменный столъ посреди. На немъ бронзовый бюстъ Данте. По стeнамъ фотографiи: прямо предъ зрителемъ средина фрески Рафаэля «Аѳинская школа». Позднiй вечеръ. День рожденія Аріадны. Въ домe гости. Дверь на балконъ отворена. На столe небольшая лампа подъ зеленымъ шелковымъ абажуромъ. У пiанино (аккомпанируя себe, напeваетъ):

Какъ невозвра-атная струя

Блеститъ, бeжитъ и исчеза-етъ,

Такъ жизнь и юность убeга-етъ…

Входятъ Генералъ и Полежаевъ.

 — А-а, мы, кажется, мeшаемъ.

(прерывая музыку). — Ничего, п’жжалуйста. Если секреты, я уйду.