Ариадна - [78]

Непохоже, чтобы на этом громадном корабле плыли быстрые умом, легконогие менады, искавшие свободы, или управляли им милые, но сладострастные пьяницы, прославлявшие Диониса в других краях. Так кто же у руля и зачем они сюда идут? Надо было что-то решать, и побыстрей. По традиции на Наксосе мы принимали радушно всех и каждого, здесь царило гостеприимство. Кто знает, не выбросит ли нас самих однажды на далекий берег, не станем ли и мы искать сытного ужина и теплого ночлега? Всякий странник может оказаться царевичем в лохмотьях, а то и бог явится под личиной простого смертного проверить, добрый ли ты человек.

Менады тоже заметили приближающийся корабль, и весь дворец и близлежащие поля всколыхнула волна беспокойства, когда они зашептались испуганно: кто бы это мог быть? Первые из армии разъяренных мужчин, пришедших вернуть своих заблудших женщин? Вот чего боялись менады, и их страх удивительным образом меня успокоил.

– Не тревожьтесь, – велела я женщинам и заняла их делами и поручениями: наполнить заранее золотые чаши вином, подмести пол, чтобы подолы наших гостей не волочились в пыли, взбить подушки и перины, набитые перьями, освежив постели для удобства усталых путников. За всем этим я и сама вполне успокоилась, овладела собой и пошла на берег.

Корабль из Афин. Много лет уже я ни минуты не думала о Тесее, зато думала теперь. Неужели он с запозданием – крайним запозданием – решил вернуться? И что мог теперь от меня хотеть? Узнал о моем спасении, о неожиданном и столь блестящем повороте судьбы? И море пересек, невозмутимый и надменный как всегда, ожидая, что я подчинюсь любым его властным требованиям? Или явился с трусливыми извинениями, надеясь снискать благосклонность моего бессмертного мужа?

Я не могла решить, чем отвечу любому из воображаемых Тесеев. Искала в душе слова упрека, гневные слова, но не находила, как ни странно. Я погладила пушистую головку спеленатого младенца, на удивление мирно спавшего у моей груди, по крайней мере пока. Да разве может меня печалить то прошлое предательство Тесея?

Я стояла на песке и смотрела, как огромный корабль бросает якорь. Потом, в свой черед, от могучего деревянного корпуса отделилась небольшая лодка и кто-то, работая веслами, направился ко мне. Лодка приблизилась, но широкоплечей фигуры Тесея на борту я не различала. Даже если бы его крепкие мускулы обмякли со временем, все равно он не стал бы таким худым, как все приближавшаяся ко мне фигурка. Я прикрыла глаза ладонью, чтобы разглядеть ее получше. И кажется, увидела рябь золотистых кудрей – совсем таких, как падавшие мне на плечи. Сердце забилось быстрей. Дыхание перехватило, непрошеные слезы встали в глазах, и я прижала ладонь ко рту.

И вот она уже была передо мной. Выпрыгнула из лодки, не обращая внимания на разбивавшийся о ноги ее прибой, – все такая же гибкая и проворная, как в те давно ушедшие дни в Кноссе.

– Ариадна! – крикнула она. В тот же миг я выдохнула ее имя и опомниться не успела, как уже обнимала опять младшую сестру.

– Федра! – говорила я, задыхаясь. – Как же… где же… что же?..

Она рассмеялась, отступила назад и изменилась в лице, заметив спящего Тавропола, примотанного ко мне длинной простыней. Сказала:

– Поверить не могу…

А я кивнула.

В глазах Федры блестели слезы, да и в моих, когда она, осторожно протянув руку, погладила пальчики младенца. Он шевельнулся, поморщился и затих опять.

– Думала, что больше тебя не увижу, – сказала она тихо.

Мы воссоединились, и в голосе ее звучала радость, но звучало и другое, пока неясное. Для чего же она явилась сюда так нескоро?

Сестра посмотрела на меня в упор и потрясла – такая узнаваемая. Лицо Федры не изменилось с той поры, как мы виделись в последний раз на Крите и замышляли под луной разрушить собственную семью. Знакомая непокорность полыхала в ней по-прежнему. Федра всегда взирала на мироздание, как бы говоря, что оно может, конечно, постараться, но в ее хрупком теле обнаружит гораздо более могучего соперника, чем можно ожидать. Интересно, какой она увидела меня?

Я отвела глаза, хотя вопросов было море. Законы гостеприимства предписывали сначала оказать явившимся радушный прием.

– Давай же, зови свою команду на берег, – поторопила я, – у нас есть свежая рыба, и вина на всех хватит, разумеется.

Я смущенно рассмеялась, вдруг с ужасом осознав, что не знаю, как принимать ее, как разговаривать с женщиной, выросшей вдруг из девочки, которую я любила так беззаботно и покинула так внезапно. К счастью, мои менады были лучше подготовлены и не ударили в грязь лицом, с искренними улыбками проводив прибывших к нам в дом.

Федра с такой легкостью командовала сопровождавшими ее мужчинами. Когда она приказала им следовать за моими гостеприимными менадами, я увидела на мгновение властно выставленный вперед подбородок Миноса, заметила то самое немедленное повиновение, к которому побуждали его отрывистые слова.

Малыш Тавропол зашевелился, брыкнулся пухлой пяточкой, и та застряла в спеленавшем его покрывале. Щеки его побагровели от ярости, пятнами пошли до самых висков, он выгнул спину, открыл рот и завопил. Отстав от процессии, следовавшей ко дворцу, я беспомощно укачивала сына, бормоча напрасные слова утешения, злившие его еще больше.