Ариадна - [77]

Первый кошмарный год прошел, и я осмелилась было поверить, что начинаю выплывать из мрачного тумана. В беспросветность вкрадывалась понемногу надежда. Тесей отбыл опять, прошло несколько недель, и я подумала уже, что снова смогу познать счастье. Но как-то утром слуга принес мне на завтрак хлеб и сыр с медом, и внутренности мои всколыхнулись. Голод тошнотой свернулся в горле, на пол брызнула неудержимо струйка рвоты. С отвращением уставившись на зловонную лужицу, я начинала постигать жуткую правду.

Мне так хотелось верить, что это недуг какой-нибудь, любая болезнь, лишь бы не то самое, хоть я и прекрасно знала: это оно и есть. Ведь тошнота не проходила и сопровождалась пугающей, знакомой усталостью. И как я ни надеялась, с наступлением нового месяца кровь не пошла. С ужасом поняла я, хоть и отказывалась в это верить, что опять жду ребенка и отчаяние вот-вот затянет меня обратно.

Беременность прошла как страшный сон. Удушающее бремя обязанностей, тяжкого труда и изнеможения придавило меня. Второй мой сын появился на свет. Роды прошли легче, чем в первый раз, но когда мне вручили младенца, я опять ничего не почувствовала. Тогда, у городской стены, я обняла Тесея, и меня, воодушевленную словно бы открывшимися возможностями, потянуло в море, но теперь об этом пришлось забыть. Наксос был недалеко, вон там, за кромкой, но казался недосягаемым, как звезды, прикованные к краям ночного неба.

Сама Ариадна меня не искала. И не подумала известить, что жива. Может, теперь, выйдя замуж за бессмертного, сторонилась своей земной родни? Поднялась над нашим смердящим проклятием, ощерившимся зверем, отягощавшим всех нас? Парит в вышине, от всех нас свободная?

Я хотела отыскать Ариадну, но в первые годы своей жизни крикливые дети повисли на мне якорями, пригвоздили к месту. К тому же, прежде чем отправиться к сестре и вновь увидеть ее лицо, мне предстояло раскрыть другие тайны Тесея, а одна из них удержала меня в Афинах и того надежней.

Глава 25

Ариадна

Уже много лет не видела я такого корабля. Менады, желавшие присоединиться к нашим последовательницам, прибывали на плотах или лодках, работая веслами: юные девы, бежавшие от брака с дряхлыми стариками, изношенные обыденностью жены, уставшие обслуживать все нужды, кроме собственных, умные и пылкие женщины, которые скребли полы, поддерживали огонь, ткали и топтали грязное белье на берегах рек, в то время как мужчины играли в кости на площадях, без конца беседуя о философии, попивая вино на солнышке и все на свете приспосабливая для своего удобства. Эти женщины выходили в огромное синее море на утлых суденышках в поисках лучшего будущего, прослышав, что у нас смогут его обрести.

Дионис не требовал многого от своих поклонниц. Ленивым взмахом руки приглашал их пить вино и радоваться жизни. Я наблюдала, как смеющиеся женщины с распущенными волосами, реющими позади, вереницами петляют по горным склонам. Алтари моего мужа курились благовониями, и сладкий аромат возложенных на них цветов висел над островом плотной дымкой. Я радовалась, что он не требует от них больших жертв. И не думает терзать мором, бесплодием, безвременными смертями, которые иные боги так беспечно насылали на своих почитателей, перемежая время от времени маленькими, но бесценными чудесами – дождь пройдет, один ребенок выживет из дюжины, расцветет засеянное поле, – дабы они не перестали громоздить на жертвенники горы приношений тщеславным и недостойным бессмертным, будто их тщетные чаяния могли достигнуть верхушки Олимпа. Дионис в такие игры не играл. Разрешая своим последователям чествовать его как угодно. Он не нуждался в поклонении, лишь бы вино текло рекой.

С чего бы мне интересоваться, что происходит по ночам, когда он уводит женщин в лес, подальше от моих глаз? Я всегда ему доверяла. Убежденная, что, кроме меня, этому богу, непохожему на других богов, ничего и не нужно. А теперь увидела кровь, стекавшую в воду с одежды менад, следы незнакомой усталости, отпечатавшейся на их свежих лицах, и в душу мою закралось сомнение. Неужели там происходило нечто, мне неведомое? Я пошатнулась даже, испытав угрожающий приступ головокружения, будто оказалась внезапно у края пропасти, а ведь вроде бы шла безопасной, знакомой тропой.

Мужчины за ним следовали тоже, и назывались они сатирами. Я слышала об их хмельных процессиях и оргиях, но наш тихий остров своими буйными празднествами они не беспокоили и вообще, как мне казалось, Дионису не нравились. И уж точно не явились бы к нам на огромном корабле, который, приблизившись к берегу, само солнце затмил высокой мачтой.

Оставив менад стирать дальше жуткое белье, я побежала на свою скалу – к тому самому камню, за который уцепилась тогда, увидев идущее ко мне пиратское судно с Дионисом на борту. Чтобы разглядеть его получше, я в нетерпении подалась вперед, рискуя свалиться, и Тавропол задергался у меня на руках. Я успокоила его, капризного с самого рождения – а было ему уже несколько месяцев, – и, сделав шаг назад, на мгновение застыла в нерешительности.

Дионис отправился в странствия. Теперь он отсутствовал чаще, что немного меня беспокоило, но всегда быстро возвращался. Он путешествовал по миру, распространяя знания о виноделии, делясь веселой мудростью со своими последователями, но уже очень скоро хотел опять увидеть нас, покачать на руках любимых детей, и тогда божественные ноги несли его домой через моря. Он привлекал почитателей – тех, кто искал простых радостей в вине и песнях, дружеском застолье, желал разлить по жилам крепкий хмель. Они возносили Дионису хвалу.