Ариадна - [32]

– Отец… Она, видно… Если он узнал…

Тесей покачал головой.

– Разоблачи он ее, воины Миноса уже подстерегали бы нас – у Лабиринта или здесь, на берегу. Она просто задержалась, и все.

Я попыталась дышать ровней.

– Ты прав, просто задержалась. Но сколько ее ждать?

Тесей опять покачал головой, не давая мне договорить.

– Ждать нельзя, Ариадна, – сказал он строго. – Твоя сестра не пришла, нельзя нам всем рисковать жизнью из-за нее.

Что он такое говорит?

– Но мы не можем ее оставить! – мой голос вдруг сорвался на визг, и Тесей предостерегающе шикнул. – Надо подождать, мы не можем…

Он поднял руку, осек меня. Не глядя в мою сторону, сосредоточенный на собственном намерении, поднял мешок и вытряхнул содержимое на землю. Что-то тяжелое и бесформенное выкатилось на песок. Тесей обеими руками занес палицу, и в этот миг ударивший по ней белый клинок лунного света озарил каждый клочок окровавленной плоти, замаравший навершие его оружия. Дыхание у меня перехватило и екнуло в животе, когда Тесей обрушил палицу на темные комья на песке, разглядывать которые совсем не хотелось. Чавкнула плоть, отрываясь от костей, хрустнули сами кости, крошась под железом. Опять Тесей поднял палицу, опять опустил с тошнотворным глухим ударом. А потом еще и еще, пока те самые комья не размололись в липкое месиво с осколками вперемешку.

Едкое пламя опалило мне горло, когда Тесей, отбросив мешок, рассеял кости и окровавленные обрывки плоти Минотавра по берегу. Все, что осталось от моего брата Астерия, названного несущим свет вопреки его подлинной сущности, теперь было раскрошено и размазано по песку.

Тесей схватил меня и потащил к лодке – я боролась, но с таким же успехом могла бороться с каменной глыбой. Он поднял меня и перенес через борт, не разжимая железной хватки. Я готова была разразиться воплями, клокотавшими внутри, не заботясь уже о тишине и скрытности.

– Ариадна, – сказал он с таким лицом, что крики мои застряли в горле, так и не вырвавшись наружу. – Я вернусь за Федрой, завтра вернусь. – Он указал в сторону моря, где уже скрывались из виду две другие лодки. – Я должен доставить товарищей в безопасное место, не хочу больше рисковать их жизнями. Ребята держались храбро, но помилосердствуй, Ариадна, сжалься – они еще так молоды и напуганы.

Он говорил, а сам быстро работал веслами, и берег уже отдалялся.

Я молча вглядывалась в темные очертания скал на побережье, силясь рассмотреть проворную фигурку Федры, ползущую вниз. Видела мысленным взором, как она тоже вглядывается в морскую даль в поисках лодок, которые не приплывут за ней, и сердце разрывалось в груди.

– Я вернусь, Ариадна, – все повторял он.

Я смотрел на него, не говоря ни слова. Впервые в голосе Тесея звучала мольба, сквозила уязвимость, будто и не он только что так безжалостно и деловито раздробил тело моего брата на куски и разбросал по берегу.

– Во дворце Федре ничто не угрожает, она хитрая и смелая. Там она под защитой и нас ни словом не выдаст. Отец твой решит, что все мы уже далеко, а когда твое исчезновение обнаружится, осудят тебя одну. Никто и не подумает усомниться в невиновности маленькой Федры. Никому и в голову не придет, что я зачем-то вернусь. Решат, что мы поплыли прямиком в Афины. Но мы сейчас отправимся на Наксос, это недалеко отсюда. Там отдохнем, и оттуда я тайком вернусь на Крит под покровом ночи, проберусь прямо во дворец и заберу Федру. Я верну тебе сестру, Ариадна. – Он посмотрел на меня таким открытым, ясным и прямодушным взглядом, что бешеная дрожь, сотрясавшая мое тело, стала униматься, дыхание замедлилось. – Я привезу ее к тебе, – он глубоко вздохнул, – и она станцует на нашей свадьбе.

Он говорил разумно. Возвращаться сейчас слишком рискованно, в любую минуту могут обнаружить, что двери Лабиринта открыты, а сам он ограблен. Как только поднимут тревогу – мы в опасности, а Тесей, сколь он ни могуч, против целой армии в одиночку не выстоит. Сестра моя и впрямь смела и хитроумна. Она не проговорится, это точно, и, надеюсь, не разуверится, что мы за ней придем.

За спиной Тесея уже рисовались очертания большого корабля. К которому царевич подтягивал нас быстрыми точными гребками. С борта свешивалась веревочная лестница.

Опять мне показалось, что земля разверзается у ног. Опять прозвучали слова Дедала: тебе придется покинуть Крит навсегда. Я оказалась посреди океана, оказалась с мужчиной, уничтожившим отраду и гордость моего отца. А значит, сожгла за собой мосты, и обратно по пеплу уже не пройти, как не пройти по лунной тропе, пролегающей по водам.

Тесей подсадил меня. И я послушно, поперечина за поперечиной, стала взбираться по лестнице, подтягиваясь вверх, хоть веревка жгла руки. Подол отяжелел – намок, еще когда я брела по прибою, косы, так старательно заплетенные матерью, растрепались. Люди Тесея помогли мне влезть на борт, и я подумала, что, вероятно, сплю. А когда проснусь в кносском дворце, афиняне будут мертвы, мы же так навсегда и останемся жить в тени Минотавра, затаив дыхание и ожидая неизвестно чего.

Вот только Минотавр умер, я видела его разбросанные кровавые останки. А теперь стояла на палубе вражеского корабля – одинокая женщина среди чужих мужчин, женщина, у которой не было больше родины. Стражники не пустятся в погоню, чтобы защитить мою честь. Если за мной и придут, то только ради страшной мести. Я подумала о тонущей Скилле.