Архивы Дрездена: Кровавые ритуалы. Барабаны зомби - [40]

Даже с учетом изрядной ограниченности моего сексуального опыта я бы обошелся как-нибудь без этого. Да и смотреть на подобное действо было одно расстройство. Возможно, после окончательного монтажа все это и превратится во что-то возбуждающее, но в студии производило впечатление скорее неуютное. В общем, мне приходилось искать повод смотреть в другую сторону, проверяя попутно, не найдется ли еще среди окружающих симпатичных вампиров. И все время мои чувства оставались в напряжении, ожидая вихря смертоносной магии.

Съемка длилась уже около часа, когда я, повернувшись, заметил Инари, расхаживавшую взад-вперед в стороне, негромко разговаривая по своему мобильнику. Я закрыл глаза и прислушался.

– Да, папа, – говорила она. – Да, знаю. Обязательно. Нет, не буду. – Она помолчала. – Да, здесь. – Щеки ее вдруг порозовели. – Какие страсти ты говоришь! – возмутилась она. – Я-то думала, тебе положено с дробовиком в руках отгонять от меня парней. – Она рассмеялась, бросила взгляд через всю студию и отошла на шаг в сторону. – Бобби, папа. Его зовут Бобби.

Ага. Заговор обретает форму. Я проследил взгляд Инари и увидел Бобби Зануду, сидевшего в халате на складном стуле рядом с Ларой. Впечатляющего размера лапищи скрещены на груди, вид насупленный – я бы сказал, надутый. Он не обращал внимания на то, что происходило на площадке, – да и на Лару тоже. Инари тем временем отошла еще дальше – так, что я перестал ее слышать.

Я нахмурился, поразмыслил и вернулся к ожиданию удара черной магии. Впрочем, ничего такого не происходило, если не считать аудиопульта, издохшего с фонтаном ярких искр, когда я подошел слишком близко. Первую сцену отсняли до конца, за ней еще три, за которыми я тоже следил не слишком пристально. В них участвовали трое… гм… актеров, которых я не знал, две женщины и мужчина. Должно быть, из тех, на которых, по словам Джоан, оказала дурное влияние своими опозданиями Трикси Виксен.

Но конечно, одна из тех, что прибыли на съемки вовремя, лежала сейчас в реанимации, и ей еще повезло, что не в морге. Пунктуальностью от черной магии не защититься.

Где-то ближе к полуночи щен уснул на подстилке, которую я устроил ему из своего плаща. Большую часть пищи – без мясного содержимого назвать ее пиццей было бы святотатством – подъели. Трикси закатила истерику еще час назад, набросившись сперва на одного из операторов, а потом на Инари, вылетев из студии в одних туфлях… в общем, все устали. Приготовились снимать последнюю сцену с участием Эммы, Бобби Пустышки и Лары Романи. Когда Лара встала со стула, все во мне напряглось, и я отошел к дальней стене собраться с мыслями.

В темном углу всего в нескольких футах от меня что-то шевельнулось, и я отпрянул от неожиданности и страха. Из угла вынырнула и бросилась к ближайшему выходу призрачная фигура. Потрясение сменилось внезапным осознанием открывшейся возможности, и я без лишних раздумий ринулся в погоню.

Незнакомец, распахнув дверь, нырнул в чикагскую ночь. На бегу я достал из рюкзака жезл и рванул еще быстрее, подгоняемый злостью, адреналином и жгучим желанием изловить загадочную тень прежде, чем она успеет навредить еще кому-либо из съемочной группы.

Погони по ночным чикагским переулкам давно стали для меня привычным делом. Впрочем, с формальной точки зрения мы находились уже не в Чикаго, а в ближнем пригороде, да и широкие проезды между постройками индустриального парка не слишком походили на переулки. Подобные погони на своих двоих случаются со мной настолько часто, что я даже отказался от тренировочных пробежек. Надо признать, правда, что в погонях этих я обыкновенно оказываюсь в положении преследуемого, потому как в мои принципы входит избегать по возможности рукопашных поединков с любой тварью, которая весит больше малолитражки или покрыта хитиновым панцирем.

Тот, за кем я гнался, не отличался особенным ростом. Но бегать он умел – явно тоже тренировался. Проезды индустриального парка освещались неравномерно, и он держал путь на запад, прочь от главного въезда, в совершенно темные кварталы.

С каждой секундой я оказывался все дальше от возможной помощи, а шансы напороться на подлянку, с которой я не смогу справиться в одиночку, напротив, возрастали. Мне стоило бы призадуматься, впрочем на другой чаше весов лежала возможность задержать того, кто нападал на людей Геносы. Как знать, если бы от нападений страдали в первую очередь не женщины, если бы я не держался за эту дурацкую старомодную галантность… в конце концов, будь я просто немного умнее, мне было бы куда сложнее сделать этот выбор.

Призрачный объект моей погони добежал до границы парка, и ему осталось пересечь темный газон, чтобы добраться до ограды футов в двенадцать высотой. Я нагнал его, когда он одолел половину этого расстояния, и сделал подсечку. Потеряв равновесие, он покатился по траве. Я рухнул на него сверху, всей своей тяжестью припечатав к земле.

Столкновение изрядно вышибло из меня дух; подозреваю, что ему пришлось еще хуже. Грянувшись о землю, он охнул – нормальным мужским баритоном, от чего я испытал изрядное облегчение. Я вообще предпочитаю думать о сопернике как о «нем», ибо, думай я о «ней», не уверен, что смог бы действовать с той же жестокой решительностью, а это может аукнуться быстро и болезненно.