Архив сочинений 2011-2014 - [169]

«Город» многогранен. Говорить о нём можно бесконечно.

Второе произведение, которое может заинтересовать читателя — это «Снова и снова», написанное годом ранее, нежели изданный в 1952 году «Город». Стиль повествования слишком сумбурен, отчего очень тяжело вникать в сюжет. Но и тут Саймак верен своему принципу, когда раз за разом открывает глаза на казалось бы всем понятные вещи. Как вам, например, мысль о том, что люди сражаются не за себя, не за свою страну, а только за идеи? Именно идеи толкают человечество в ту или иную сторону, отчего люди всё никак не могут успокоиться. Либо мысль об андроидах, которых человечество создаст в таком количестве, что каждый человек сможет командовать определённой группой, никогда не становясь полностью подчинённым лицом, а только организатором, это облегчит его труд. В будущем люди будут торговать целыми планетами! Иной раз зарплату выдадут тебе не деньгами, а какой-нибудь планетой где-то в космосе, которой распоряжайся на своё усмотрение и делай с местными туземцами любое угодное твоей душе дело. Основной же мотив произведения — восприятие времени. Мы живём сейчас, мы не будем жить на секунду вперёд и на секунду назад. Саймак создаёт сложную теорию, в которой путешествия во времени всё-таки возможны, но и невозможны одновременно.

Если хотите оторваться от реальности и взглянуть на себя со стороны, то мимо творчества Клиффорда Саймака проходить не советую. Исторические романы, любовная проза, быт мира и приключения — это, конечно, хорошо. Но для работы мозга совершенно не подходит.

10.09.2014 (http://trounin.ru/simak51)

Габриэль Гарсиа Маркес «Сто лет одиночества. Рассказы» (1967)

От реализма магического к реализму настоящего — так можно кратко охарактеризовать литературный путь Габриэля Маркеса, что начался в 1947 году и закончился в апреле 2014 года. Не каждому читателю дано понять художественные изыскания начинающего Маркеса, наполнявшего страницы непонятным текстом, в который можно было вкладывать все свои размышления, но не находить выход из лабиринта. Маркес всё глубже и глубже погружался в свои собственные мысли, тщательно выписывая их на бумагу. Очень много внимания он уделял темам смерти, любви и жестокости. Об остальном Маркес говорил мало. С годами его творчество всё крепче находило связь с землёй, когда очередное произведение было наполнено уже не эфемерными аллегориями, вызывавшими полное отрешение от мира объективных процессов, а вполне осязаемые истории, в которых можно без особых проблем разобраться. Определяющими для всего творчества великого колумбийца стали повесть «Полковнику никто не пишет» и роман «Сто лет одиночества». О них вы можете прочитать в других рецензиях, как и о «Палой листве». В этом обзоре речь коснётся только рассказов, пропитывающих сборник потом писателя; собранных редакторами так, что виден весь путь Маркеса — тот самый магический реализм, так громко ему приписываемый, на глазах читателя трансформируется в бытоописание, где только иногда автор позволял отступления в стиле себя начинающего.

Под обложкой этой книги содержатся следующие рассказы:

1. Третье смирение (1947);

2. Ева внутри своей кошки (1948);

3. Другая сторона смерти (1948);

4. Диалог с зеркалом (1949);

5. Женщина, которая приходила ровно в шесть (1950);

6. Ночь, когда хозяйничали выпи (1953);

7. Похороны Великой Мамы (1961);

8. Рассказ человека, оказавшегося за бортом корабля (1970);

9. Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и её жестокосердной бабушке (1972).

Читатели любят Маркеса в первую очередь за создание Макондо. Это целый мир и целая Вселенная. Отдельная планета в нашем сознании. Если учёные не хотят признавать планетой Плутон, так давайте уступим место последней планеты Макондо!? Маркес долго экспериментировал с творчеством, пока в 1955 году не написал «Палую листву», ставшую первым шагом. Продолжая рисовать, Маркес через два года создаёт наполненную грустью повесть «Полковнику никто не пишет», также опосредованно задевающую тему Макондо, где читатель узнаёт о некогда произошедшей войне и о печальном настоящем забытых всеми борцов за справедливость, добившихся победы и униженных политиками новой волны, которые не разделяли мнения о должном обеспечении людей, чья жизнь стала плодом реформ, думая лишь о собственном благе. Маркес умело переплёл выдуманный мир и реальную обстановку дел в родной Колумбии, которая мало чем отличается от остальных стран Южной Америки, постоянно терзаемых народными волнениями, заменяя одного диктатора другим. Революция народа сменилась революцией политиков, уничтожая заслуги других и насаждая новые порядки. Волна за волной, под сильным ветром шторма через четыре года Маркес окончательно определился с Макондо, даря миру небольшую повесть «Похороны Великой Мамы».

Если в «Полковнику никто не пишет» читатель уже видит нового Маркеса, всё больше встающего на ноги, то в «Похоронах Великой Мамы» сохраняется только недосказанность, напрочь уходящая от любых аллегорий и не допускающая абсурдных ситуаций. «Похороны Великой Мамы» можно сравнить с елизаветинской Англией, где всеми землями района Макондо некогда заправляла Великая Мама, девственница и женщина, позволившая своим подданным расплодиться в невероятных количествах, отчего ей поступало всё больше налогов. Смерть Великой Мамы вносит окончательную ясность во Вселенную Маркеса, где семья Буэндиа уже готова воплотиться в поток страданий, благодаря давно мелькавшему на разных страницах нескольких произведений того самого Аурелиано, что начал клепать рыбок ещё при полковнике, которому никто не писал. И вот в 1967 году веха творчества Габриэля Маркеса увидела свет — «Сто лет одиночества». Магический реализм переплетается с реальностью, где Маркес выжимает из себя весь свой накопленный потенциал, чтобы этим произведением навсегда остаться в истории литературы. Читатели могут недоумевать от поворотов сюжета, рыдать над извращённостью моментов и запутываться в постоянно повторяемых именах. Это не умаляет заслуг Маркеса. Гениальное произведение показало, что в мире, где модернизмом литература не может ограничиться, где зарождение контркультуры и продукта массового потребления без особых талантов для размягчённых ослабших умов — в таком мире есть место произведениям, способным стать переходными пунктами от непонятного к противному, сохраняя при этом лаконичность прекрасных моментов.