Архив Смагина - [16]

Вода крутила прибрежные водоросли, рисовала причудливые картины. На мгновенье обозначилось не зависящее от волн движение – какой-то большой шар, утыканный разноцветными перьями, скользнул неглубоко под водой, очертил зигзаг и исчез в глубине. Рябь, солнце слепит – показалось…

Даже в спокойную погоду вход в грот был неприметен. Мальчик наклонился и смело вошёл. За узким проходом следовала довольно большая пещера с уходящими, бог весть, куда ходами. Она была частично залита водой, трудно было понять: просто нагнало волну или эти своеобразные лагуны сообщаются с морем. Во всяком случае, если ступить в воду и немного пройти, глубина резко нарастала. Не так давно Кирилл нырял неподалёку от этого места. Глубина здесь огромная, десятки саженей – водолаз в своём причудливом громоздком костюме и тот не достанет. Что там – в глубине? Рядом, несколько шагов, а не известно. Темно там. Но, пока поверхность близко, и солнышко пробивает воду своими яркими сильными лучами, игра цветов удивительная.

Кирилл помнил последнюю «игру». Он нырнул, осмотрелся, было светло, видимость хорошая. Продвигался вдоль обрыва, падающего в глубину, уверенно ощупывая камни, поросшие редкими водорослями. И заметил вдалеке странную картинку. Вертикально, так, что нижняя часть уходила в глубину, охваченную полумраком, а верхняя часть почти дотягивала до поверхности, медленно продвигалось, как он определил, бревно-плавун, брус или даже диковинная доска. Верхняя часть, охваченная солнечными бликами, была значительно толще основного тела, но почти не просматривалась. Огромную, как прикинул Кирилл, палку медленно разворачивало, и она становилась то узкой, с ладонь, может, чуть больше, то широкой – под стать веслу. Воздух был на исходе, но Кирилл успел заметить, как доска медленно удалилась в темноту…

Сверху довольно мощно пробивался свет. Мальчик прошлёпал вдоль стены по воде, двигался он уверенно. За большим камнем с красивыми переливающимися на свету вкраплениями – тайник. Он сдвинул несколько небольших пластушек и достал из углубления изрядно поржавевшую металлическую коробку.

Вот оно – богатство. В коробке – моток толстой лесы, грузы, крючки, настоящий компас. Он повертел компас в руках, любовно посмотрел на своё сокровище. Дед говорил, он принадлежал отцу. Отец был простой рыбак, ушёл на войну с германцем и не вернулся. Кирилл его не помнил. Он глянул на компас ещё раз и аккуратно уложил в коробку. Послышались голоса. Это у входа. Мальчик с надеждой глянул в сторону моря – поздно, надо переждать, мало, кто там, может свои, может чужие, в любом случае встреча нежелательна. Спешно накрыл коробку камнем, прошёл вглубь пещеры, спрятался за камнем, в полумраке.

Голоса стали слышны более явственно. «Неужели вздумают войти, – подумал Кирилл, – на кой?» Зашли. Получается, на лодке. Шаги и голоса приблизились. Двое мужчин, молодой парень и мужик солидный, в возрасте, уверенно прошли вглубь пещеры. Молодой нёс за широкими плечами увесистую котомку. Контрабандисты, подумал мальчик. Надо учесть, что под этой профессией мальчик понимал не только несознательных граждан, осуществляющих незаконные приграничные трансакции, а нечто большее – гордых наземных разбойников, флибустьеров солнечных морей и прочий лихой народ – романтичный, дерзкий и… неопасный. Жаль, что груза у них маловато, подумал он, но ничего, как пройдут – надо втихаря к выходу. Но любопытство взяло своё. Если не контрабандисты, то артельщики – это тоже не бандиты, не страшно. Он тихо последовал за ними, шум прибоя смазывал, глушил звуки, подыгрывал ему. Пацан двигался в полумраке, однако за поворотом – опять свет. Чужаки стояли возле большой груды играющих удивительными переливами всех цветов камней.

– И как всё это добро перетаскивать? – спросил молодой.

– Ручками. Чай не барин. Провиант выкладывай, загружай и к вечеру управишься.

– Что ж я один? – недовольно пробормотал молодой.

– Один, один. При таких-то харчах… У воды сложишь, а там вдвоём и забросаем. Я вечером буду.

Молодой мялся в нерешительности, то ли лень было работать, то ли не хотелось оставаться одному.

– Если здесь этого добра, – сказал он, кивая на груду поделочных камней, —

так много, что ж новая власть здесь артель с толком не наладит?

– Что новая власть, что старая. Учёные люди давно здесь всё облазили и изучили. Жидковато здесь для большой артели или фабрики какой. А дня нашего брата – самый раз. Камней здесь уйма, и главное – разные они, на любой вкус. Только б не мешали, а то повадились.

– Это те – из Феодосии? Что рыб кормят? – спросил молодой.

– И те, и эти. Одного к берегу прибило. Будь они неладны. Теперь ховаться надо…

Старший болезненно покривился и попытался размять спину.

– Местные говорят – гад их, – не совсем уверенно произнёс молодой.

– Говорят-говорят. Сколько я живу, столько и говорят. Море, оно чужих не любит. Сидели б дома и на чужое б хавалки не раскрывали. Делом надо заниматься. К вечеру чтоб управился. А этот я с собой возьму. Ох, хорош.

Старший, болезненно охая, наклонился и взял из груды крупный камень.

– Это и есть яшма? – спросил молодой.