Архив пустоты - [45]

– Метла, – едва слышно призналась девушка.

– Как-как, «мет-ла»? И зачем она тебе?

Сэла не отвечала, лишь щёки стали пунцовыми.

– Ладно, – смилостивился Николай, – после расскажешь. Поехали дальше.

Девушка поднатужилась, приподняла. А вот и поручень. Дальше легко.

Николай перевалился в кабину, добрался до манипуляторов кресла. Раз, два, три – и мы уже сидим.

– Спасибо! – улыбнулся, теперь искренне, стоящей у люка девушке. – Сойди с платформы, чтоб я тебя случайно крылом не задел.

Девушка шагнула назад, быстро подобрала свою «мет-лу». И остановилась. Внимательно на него посмотрела.

– Господин Корсан, возьмите меня с собой.

– Что? – Николай сначала не понял. – Куда?

– Туда. – Сэла кивнула на низкие серые тучи. – К чистому небу и солнцу.

Николай растерялся. Девчонка догадалась, что он задумал? Или просто боится отпускать калеку? Но помешать она всё равно не сможет.

– Я… – начал и осёкся. Язык не поворачивался сказать: «Я лечу, чтобы умереть». Что, если и она хочет того же? А если нет?

Он вдруг понял, что принятое решение не окончательно, пока не высказано вслух и не услышано. Значит, лучше отложить признание. Увидеть солнце и небо, а уж потом… Если Сэла попросит вернуться – в комплекте трансформа есть парашют. А нет – он будет последним, кто осудит девушку за такой выбор.

Николай кивнул.

– Договорились. Только при двух условиях. Первое: ты больше не обращаешься ко мне на «вы» и не называешь «господином Корсаном». Второе: ты объяснишь, что это за штуку ты таскаешь с собой.

Сэла помедлила, согласилась.

– Хорошо… Николай.

Корсан улыбнулся. Повёл манипулятором, выдвигая второе кресло. Пригласил:

– Залезай.

Минуту спустя отрастившая серебряные крылья и хвостовое оперение чайка взмыла в воздух. Круто вверх – сквозь люк в крыше ангара, сквозь невидимый купол Наукограда, сквозь серые облака.

Там действительно было солнце. И бездонное, пронзительно-синее небо. И облака сверху казались не серыми, а белоснежными, словно были они громадными фильтрами и никакая земная грязь не могла пробиться сквозь них.

– Держись крепко!

Николай выжал манипулятор до упора, и трансформ, сделав бочку, рванул вперёд.

Сэла радостно заверещала, зажмурилась и подставила лицо бьющим сквозь фонарь кабины лучам. А Николай подумал, что не нужно ничего решать, выбирать. Он будет лететь, не думая ни о чём, любуясь на сидящую рядом девчонку. А мир внизу пусть тоже летит – в тартарары!

И тут же странная палка, которую девушка сжимала в руках, чуть шевельнулась. Солнечный луч разбился на заострённых стержнях, брызнул капельками крошечных радуг. Наваждение длилось не более секунды. Корсан тряхнул головой, прогоняя его, потребовал:

– Ну? Рассказывай, откуда у тебя эта штука?

Сэла открыла глаза, на щеках вновь выступил румянец смущения.

– Это Рой сделал, инженер из лаборатории господина Гамильтона. Вы… ты его знаешь, наверное.

– Угу. И зачем он это соорудил?

– Я попросила. Метлой удобно ячейки чистить. Но для радуг дерево не годится.

– Что?

– Информационный мусор… Долго рассказывать!

– А разве мы куда-то торопимся?

Сиротой Сэла не была, но так сложилось, что родители перехотели заводить ребёнка как раз в тот день, когда девочке пришла пора появиться на свет. Вернее, отец передумал ещё раньше и укатил в противоположное полушарие играть в плюнь-бол – в те годы он был известным на весь мир плюньщиком. А потом раздумала и мама. Так и получилось, что единственным воспитателем и опекуном ребёнка стал дедушка Аниш.

О, что это было за воспитание! Сердобольные соседи сочувствовали крошке: где такое видано, в полгода ребёнка приучать ходить на горшок, когда всем известно, что до семи лет дети должны пользоваться памперсами! А коза? Дед где-то раздобыл настоящую живую козу, поселил на веранде своей виллы и поил внучку вонючим натуральным молоком вместо вкусного и сбалансированного синтетического. Вдобавок коза ещё и блеяла, пугая соседей по ночам.

Дальше – больше. В три года дедушка Аниш начал учить внучку читать. И ладно бы по весёлым красочным комиксам да интерактивным мультикам, чтобы ребёнок постепенно, не напрягаясь, за год-полтора освоил алфавит, хотя и это, разумеется, забота не родителей и опекунов, а школьных учителей. Так нет же – чудак подсовывал девочке длинные тексты, которые не каждый взрослый осилит. И окончательно испортил ей жизнь, когда начал учить по собственной программе такому, о чём совсем необязательно знать ученице престижной столичной гимназии.

Доброжелатели боролись за судьбу ребёнка. Несколько раз на деда писали жалобы с требованием лишить опекунских прав. Но в те годы дед был одним из самых известных спичрайтеров в государстве – для членов Правительства речи готовил! – так что жалобщики ему были не страшны. А Сэла осталась благодарна деду и за «неправильное воспитание», и за «испорченную жизнь». Жалела лишь об одном: в Наукоград дедушку Аниша так и не взяли, хоть в последние годы он отошёл от дел, даже переехал из столицы в Крым – поближе к Калиере. Интеллектуальная элита державы не доверяла бывшему «прихвостню». Они не знали, что дедушка Аниш был человеком куда более странным, чем казался. Он видел чёрные радуги…