Архитектура сюжета - [38]

Шрифт
Интервал

героя, стоящий того, чтобы ему сопереживали, то он точно заслуживает осмысленной смерти (за исключением случаев, когда в ваши намерения входит показать бессмысленность, что порой с успехом достигается в произведениях о войне). Когда в фильме Ридли Скотта «Гладиатор» (Gladiator) погибает Максимус, он жертвует жизнью во имя освобождения Рима от деспотичного и подлого императора Коммода. Мы не возмущаемся, а принимаем его смерть как единственный логичный исход. Он отдал жизнь за то, что дороже жизни. Это находит отклик в наших сердцах, мы восхищаемся благородством героя и радуемся победе, хотя одновременно скорбим о нем.

● Подсказка № 2: предвосхитите гибель персонажа. Если вы без предупреждения убьете значимого персонажа, это вызовет гнев и разочарование. В последнюю минуту выбив почву из-под ног читателя, вы тем самым лишите его важного предчувствия. Финал истории должен быть непредсказуем, но приведен в соответствие с контекстом. Смерть героя должна быть для читателей неожиданной, но, задумавшись на минутку, они должны согласиться, что она вполне логична. В романе Джона Ирвинга «Молитва об Оуэне Мини» (A Prayer for Owen Meany) почти сразу становится понятно, что Оуэн умрет. Об этом нам сообщает рассказчик, вспоминая о событиях прошлого. На то, как это произойдет, намекают сны самого Оуэна. Когда случается трагедия, мы уже готовы к самому худшему, но, как ни парадоксально, такая готовность только усиливает напряжение и остроту момента.

● Подсказка № 3: закончите на жизнеутверждающей ноте. Большинству читателей по душе счастливая концовка. Важно, чтобы даже в разгар самой страшной катастрофы впереди маячила узкая полоска света. В ряде случаев достаточно лишь заострить внимание на том, как много добра сделал герой, погибнув (как в историях о Максимусе и об Оуэне Мини), но иногда небольшая творческая уловка может обеспечить неожиданно счастливый финал. В романе Одри Ниффенеггер «Жена путешественника во времени» (The Time Traveler’s Wife) применяется прием перемещения из прошлого в будущее и обратно, чтобы дать главным героям возможность встретиться однажды в далеком будущем, после смерти мужа. Этот луч любви и счастья озаряет трагический во всех иных отношениях финал и заставляет читателей грустно улыбнуться, закрывая книгу.

Убить героя или выбрать грустный финал – не то решение, которое дается легко и просто. Но, если именно этого требует ваша история, воспользуйтесь тремя подсказками, чтобы даже в самый разгар трагедии у читателей не было повода для недовольства.

Как не надо заканчивать историю

Ко времени завершения книги порой не остается ни сил, ни идей, от истории начинает подташнивать, и в финале вас может понести не в ту сторону. В результате обнаружится, что вы переступили черту, за которой вас поджидают следующие ловушки.

Разрушение кульминации с помощью deus ex machina

«Deus ex machina? Что за китайская грамота?» – спросите вы.

Вообще-то, это латынь. В буквальном переводе это значит «бог из машины». Изначально выражение относилось к «богу», появлявшемуся в конце греческих и римских постановок, чтобы решить все проблемы смертных персонажей и устроить счастливый финал, – бога играл актер, которого опускали на сцену в «машине». В XXI веке мы переведем эту фразу как «не делайте это в своей истории».

На первый взгляд deus ex machina – идея уладить одним махом все сюжетные проблемы – может показаться довольно разумной. Но единственное, чего можно гарантированно добиться с ее помощью, – это получить плохой отзыв читателей о вашей книге. Возможно, такой сюжетный ход и работал у древних греков и римлян (хотя Аристотель мог оспорить – и оспаривал – эту точку зрения), однако для современных авторов он представляет ряд трудностей:

● Ввод нового элемента в последнюю минуту нарушает связность повествования. Чтобы полностью реализовать потенциал истории, каждый ее элемент должен быть частью единого целого. Если в вестерне не было лошадей и всадников, то их появление в кульминации для спасения первопроходцев покажется нелогичным и непоследовательным.

● Лишение персонажей возможности действовать самостоятельно раздражает читателей. Читатели хотят наблюдать за тем, как герои, подвергаясь мучительным испытаниям, борются, проявляют упорство, находчивость и мужество и в итоге спасаются и побеждают. Если привязанную к рельсам девицу в последнюю минуту спасает прекрасный незнакомец, сама героиня теряет значимость.

● Маловероятные совпадения ставят под угрозу доверие читателей. В реальной жизни чудеса случаются, но в художественной литературе они вызывают лишь кривую усмешку. Если для того, чтобы рассчитаться за долги перед мафией, персонаж выигрывает в лотерею или его усыновляет старушка-миллионерша, это выглядит неубедительно и неправдоподобно.

● Если не исполняются предчувствия, читатели чувствуют себя обманутыми. Чтобы вызвать отклик в сердцах читателей, необходимо снабдить их всеми элементами пазла до того, как случится кульминация. Предчувствия, имевшие место в предыдущих испытаниях героя, подводят нас к моменту, когда он использует опыт, полученный в испытаниях, для победы в решающей схватке. Если в последний момент у него внезапно появляются магические способности, позволяющие уйти от опасности, это не понравится читателям, ведь они ожидали совсем другого.


Еще от автора Кэти Мари Уэйланд
Создание арки персонажа

Писательница Кэти Мари (К.М.) Уэйланд известна не только своими популярными романами, но и пособиями по литературному мастерству. Лауреат престижных премий, она прекрасно чувствует динамику текста и знает, как заставить читателя сопереживать героям и следить за развитием сюжета. Свою новую книгу она посвятила теме разработки арок персонажей. Почему именно арка персонажа? Потому что, если ваш герой на протяжении всей истории никак не меняется, не развивается и ничему не учится, а топчется на одном месте, он никому не интересен.


Рекомендуем почитать
Гоголь и географическое воображение романтизма

В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.


Мандельштам, Блок и границы мифопоэтического символизма

Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.


Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.