Архитектура сюжета - [26]
Вторая точка фокусировки
В середине второй половины второго акта (на отметке примерно 5/8) находится вторая точка фокусировки. Как и в первой точке фокусировки, в этой сцене появляется антагонист – собственной персоной либо в некоем воплощении, которое подчеркивает его силу и возможность одержать победу над главным героем.
Данная точка служит в основном тем же целям, что и первая точка фокусировки, помимо всего прочего она повышает ставки и предвещает финальное сражение между протагонистом и антагонистом. Примером может быть крупная ссора (как между отцом и сыном в фильме «Воин»), коренное изменение расклада сил (например, в моем романе «Мечтатель» (Dreamlander) происходит захват в плен друга главного героя), демонстрация власти (например, как проявляет ее мать главной героини фильма «Мисс Поттер» (Miss Potter) Криса Нунана), новые бесчинства злодея (например, убийства поселенцев в фильме «Человек, который застрелил Либерти Вэланса» (The Man Who Shot Liberty Valance) Джона Форда), возобновление преследования со стороны антагониста (например, когда Дарт Вейдер нанимает охотников за головами в фильме «Империя наносит ответный удар») или внезапное осознание того, что враг почти настиг главного героя (например обнаружение военным летчиком криогенной камеры в фильме «Вечно молодой»).
Побочные сюжетные линии
Собственно, что же представляют собой побочные сюжетные линии? И так ли уж необходимы они в истории? Удивительно, но зачастую писатели неверно понимают, что такое побочные сюжетные линии. Главным образом это происходит потому, что лучшие побочные сюжетные линии – это естественные ответвления самого сюжета. Они так неразрывно с ним связаны, что их практически невозможно разделить.
Хотя большая часть побочных сюжетных линий должна быть введена в первой половине книги, именно во втором акте они набирают полную силу. При правильной их организации здесь они и завершатся – либо плавно перетекут в основной сюжет для кульминации.
Если коротко, побочная сюжетная линия представляет собой тематически связанную проработку менее значимых личных качеств персонажа. Это «миниатюрный» сюжет, рассказывающий дополнительную историю, – и поэтому побочные сюжетные линии крайне необходимы, поскольку обеспечивают контраст (дают читателям «передышку» от основного сюжета) и позволяют нам глубже представить персонаж посредством ситуаций, которые будут ответвлениями основного сюжета.
В истории о сбежавшем заключенном, доказывающем свою невиновность, основным сюжетом будет побег, стремление уйти от преследователей и найти доказательства, чтобы вернуть себе доброе имя. Побочные сюжетные линии могут включать шаткие новые отношения героя с бывшей возлюбленной. Или рассказывать о том, как он под чужим именем работает тренером детской бейсбольной команды и становится наставником для мальчика из неблагополучной семьи. Иными словами, побочная линия – нечто в целом не связанное с основным сюжетом. Если ее удалить, сам сюжет коренным образом не изменится.
Обязательно ли нужны побочные сюжетные линии?
Краткий ответ – нет. Вообще, если побочных сюжетных линий слишком много или они неправильно подобраны, это может размыть основной сюжет и тему и сбить читателей с толку.
Более длинный и сложный ответ – да, побочные сюжетные линии необходимы. Они делают глубже содержание истории и позволяют показать героя и его окружение с разных сторон. В примере со сбежавшим заключенным у нас появляется возможность узнать много интересного о протагонисте, взглянув на его отношения с бывшей возлюбленной и с воспитанником.
Без побочных сюжетных линий у нас, скорее всего, не только книга получится короткой, но и история выйдет однобокой. В каждой истории внимание должно быть сосредоточено на главной сюжетной линии. Однако, если это внимание усилить до такой степени, что будут исключены любые другие аспекты жизни персонажа, мы многое потеряем. Что еще важнее, мы не дадим читателю шанса ближе познакомиться с персонажем и, возможно, начать переживать за него и сочувствовать ему, наблюдая за его приключениями. Фокус в том, чтобы с умом подойти к выбору побочных сюжетных линий и использовать их для усиления соответствующих черт характера и тем.
Наиболее яркие примеры такого эффекта мы найдем в произведениях с динамичным сюжетом, поскольку в них контраст наиболее очевиден. Например, в известном цикле книг С. С. Форестера – это морские приключения капитана Хорнблауэра в годы Наполеоновских войн – сюжет однозначно насыщен действием. Форестер вполне мог на этом и остановиться, и, вероятно, его истории все равно были бы популярными. Однако он усилил их, дополнив небольшой побочной линией о семейной жизни Хорнблауэра – о его в некотором смысле случайной женитьбе, стремлении установить эмоциональную связь с женой и желании обеспечивать семью.
Мне нравится называть это «эмоциональная побочная линия». Она нужна не столько для того, чтобы двигать вперед сюжет, сколько для того, чтобы показать человеческие качества персонажа. Это вызывает расположение и придает убедительности фигуре главного героя в глазах читателей, чего невозможно было бы добиться, если автор сосредоточился бы только на основном сюжете. Конечно, некоторые истории касаются исключительно чувств. Но, если вы пишете
Писательница Кэти Мари (К.М.) Уэйланд известна не только своими популярными романами, но и пособиями по литературному мастерству. Лауреат престижных премий, она прекрасно чувствует динамику текста и знает, как заставить читателя сопереживать героям и следить за развитием сюжета. Свою новую книгу она посвятила теме разработки арок персонажей. Почему именно арка персонажа? Потому что, если ваш герой на протяжении всей истории никак не меняется, не развивается и ничему не учится, а топчется на одном месте, он никому не интересен.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.