Архитекторы - [19]

— Зачем?

— Разведёт он его.

Пашка скривился в зловещей улыбке.

— Ты за него не переживай. О нём я тоже кое-что разузнал.

— Что, всё так плохо?

— Нет. Всё ещё хуже.

— Что именно?

— Пока не могу сказать ничего конкретного.

Пашка дал мне минуты две, чтобы я переварил полученную информацию.

— В общем, сворачиваться нужно, — затем продолжил он. — По возможности без лишней рекламы. Закругляться, так сказать. Сценарий предлагается такой: разбегаемся и возвращаемся к личной жизни.

— А как объясним?

— Никак.

— Так звонить же будут.

— Скажешь, что уехал на охоту. С Ахметом Ахметовичем.

— А ты?

— Я им неинтересен.

— А зарплата?

— Забудь.

— А аванс?

— Оставь себе. На восстановление душевного равновесия. Или в качестве компенсации за потерю веры в людей.

— А офис? Кто вывозить всё это будет?

Мысль о том, что «Ротенбиндер» достанется какому-то риэлтэру, была мне противна.

— Да ты не понял, старичок. — Пашка ласково потрепал меня по загривку. — Чтобы вывезти все это барахло на помойку, нужно заплатить пятьсот драхм. А переезд обошелся в двести. Экономика, врубаешься?

Нет, я сам хочу убедиться, что всё это правда.

— Василий Викторович? Это Дмитрий Игоревич. Как поездка? Хорошо? Да, я по делу. Встретиться бы. Где? Да можно прямо в новом офисе. Заодно посмотрите на него, а то ни разу ещё не видели это роскошество.

***

В особняке на «Сухаревской» ветер гонял по полу листки бумаги с текстом доклада Министра сельского хозяйства на 19-ой партконференции КПСС. Видимо, ночью распахнулось окно, и ворвавшаяся в кабинеты стихия учинила разгром. Я закрыл его поплотнее, но бумаги подбирать не стал — так даже симпатичнее. Типа, творческий беспорядок.

На лестнице раздались жизнерадостные голоса, и вслед за этим в дверях возникли колобки. Оба.

— Дмитрий Игоревич! А мы вот зашли проведать вас. — Никанор Никанорович сиял лучезарной улыбкой.

Они совершили короткую экскурсию по помещению, естественно, ничего интересного для себя не нашли и вернулись в ту комнату, где я сидел на подоконнике, обдумывая, как поделикатней начать разговор.

— Да, хоромы тут настоящие! — похвалил Никанор Никанорович. — У меня в генштабе и то поменьше были. Не уступишь десяток квадратов? Хотя бы вот в этом углу?

Василий Викторович не отставал от него.

— И место здесь бойкое, — заявил он. — Метро. Рестораны. До «Олимпийского» — рукой подать.

Никанор Никанорович уселся на коробки, а Василий Викторович — на станину «Ротенбиндера».

— Помнишь, мы снимали офис на «Полянке»? — пустился в воспоминания Никанор Никанорович. — Уж на что солидный, а и то похуже этого будет.

— Однозначно.

— И с парковкой там проблемы были. А здесь — паркуйся на здоровье. Никто тебе слова не скажет.

— Скорее снегоуборочная машина появится в августе на улицах Сингапура, чем у нас теперь возникнут проблемы с парковкой, — высказал своё мнение Василий Викторович.

— Престиж опять же. Здесь не стыдно принять хоть самого губернатора.

— Бери выше, Никанор Никанорович. И премьер-министра не стыдно.

— Согласен. Кстати, как он там?

— Болеет.

— Это у него почки, — покачал головой Никанор Никанорович. — Теперь пива — ни-ни! Помню у нас, в штабе, служил такой генерал Бусыгин. Да ты его знаешь! Тоже его как-то с почками прихватило. Так врач первым делом говорит, чтобы с пивом завязывал. Водка — пожалуйста. А пиво — это смерть.

— Хорошо, что у меня с почками всё в порядке, — отозвался Василий Викторович.

Здесь я понял, что разговора не получится. Они просто валяли дурака.

— Как съездили? — обратился я к Василию Викторовичу. — Как погодка?

— Ты не поверишь, — с готовностью откликнулся тот. — Каждый день — плюс пятьдесят. Море — плюс тридцать.

— От поноса быстро избавились?

Он посмотрел на меня, вроде как даже с интересом.

— Три дня — и как огурчик. Ты, кстати, поговорить о чём-то хотел.

Я сделал удивленное лицо.

— Поговорить? Ах, да! Нет, вопрос уже разрешился. Извиняюсь, что оторвал от дел.

— Да ладно. Нам и самим было любопытно. Правда, Никанор Никанорович?

— Куда уж правдивее? Он мне как сказал, что нужно к ребятам в офис съездить, так я все дела и отложил. Мне мэр Казани звонит, давай, говорит, встретимся. А я ему: не могу. Занят. — Он неожиданно спохватился. — Мы тебя не сильно отвлекаем? А то разболтались тут, два старых бздуна. Пойдём, Василий Викторович. А?

— Надо идти, — подхватил тот.

Уже будучи в дверях, Никанор Никанорович сыграл напоследок ещё одну интермедию.

— А, кстати, где народ? — спросил он.

— Какой народ? — удивился я.

— Ну, тут ведь кто-то работать должен. Нет?

— А-а, эти… Уволил.

— Не подошли?

— Да как сказать… Сесть некуда.

Целоваться на прощание мы не стали.

***

Про увольнение я соврал, но мысль мне показалась здравой. Я дал отбой Андрюхе. Обещал рассчитаться на днях за хлопоты — от аванса кусок оставался все ещё приличный. Хорошо, хоть не успел других деятелей подключить. Ну, а Викентию Ивановичу и прочим я ничего не должен — у них есть свой покровитель.

И тут меня озарило!

Порывшись в записной книжке, я отыскал номер и набрал его.

— Руслан?

— Да.

— Это Дмитрий Игоревич. От Никанора Никаноровича. Можешь подъехать через час? Да тут почти в центре.

Сейчас мы трудоустроим его по великому блату. Такой волосатой лапы он ещё никогда не видел. И не увидит.