Архитектор его величества - [26]
Я обратил внимание на то, что церковь Спаса находится не в середине города, а около вала: видимо, в середине князь собирался строить большой городской собор, а сию церковь оставить как домовую. Кстати, не мне ли собирался поручить Георгий строительство сего несостоявшегося собора?
Наместник Переяславля — старый боярин Гордята Ставич, соратник и Долгорукого, и Ратибора Борисовича. Увидев, в каком состоянии несчастный Ратибор, Гордята созвал лекарей со всего города, но они не смогли помочь: уже было поздно даже ампутировать ногу, чернота поднялась до паха, и на следующий день боярин скончался.
Несмотря на усталость, я до самого конца не отходил от постели Ратибора, и в предсмертном бреду он обратился ко мне и начал опять что-то говорить про чашу, которую непременно надо найти, потому что это Святой Грааль. Больше я ничего не расслышал, да и то, что расслышал, вновь не понял. Я знаю, что в кельтских и норманнских легендах Грааль — одно из орудий Страстей Христовых, чаша, из которой Господь наш вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф из Аримафеи собрал кровь из его ран после распятия. Но если мне не изменяет память, наша Церковь сию чашу как святую реликвию никогда не обретала, это именно легенда, с недавних пор полюбившаяся нашим миннезингерам, которые берут на себя смелость утверждать, что испивший из сей чаши получает какие-то невообразимые блага вплоть до земного бессмертия. Такие легенды Церковь справедливо приравнивает к колдовству.
Почему о сем Граале вспоминал на смертном одре русский боярин? Может быть, он во время пребывания в Империи услышал на сию тему какую-нибудь песню наших менестрелей, и она запала ему в память?
Как бы то ни было, отважный Ратибор Борисович отдал душу Господу, и через три дня его отпели. По такому случаю, как смерть славного боярина, которого здесь многие знали и уважали, была отворена церковь Преображения Спаса: на Руси каменные храмы не отапливаются, и зимою в них служат только по большим праздникам, остальные литургии проводятся в теплых деревянных храмах неподалеку.
На панихиду пришло множество жителей Переяславля, и в церкви было тесно. Стоял полумрак: узкие окна, которые в случае использования храма как главной крепостной башни должны служить бойницами, пропускали очень немного лучей низкого зимнего солнца. А поскольку от дыхания многих людей в морозном застоялом воздухе висел густой пар, то не было видно почти ничего, кроме огоньков свечей и лампад. На Руси старших священников называют протопопами, прибавляя к латинскому слову греческую приставку. И протопоп Спасской церкви заиндевевшими от мороза губами читал заупокойный канон. Я, смиренно обнажив голову, тихо подпевал.
Поскольку речь зашла о церкви Преображения Спаса, то я должен поведать тебе о сем первом увиденном мною творении Саввы Нажировича, архитектора Георгия Долгорукого. Строительство при Долгоруком не успели завершить: не были устроены полы, не хватило металла на покрытие купола и сводов. И только сим летом на пол положили изразцовую плитку, но купол и своды так и остались обшитыми деревянным тесом. Росписей внутри еще нет.
Храм невелик: его размеры в плане, по моим прикидкам, тридцать на двадцать локтей[44], то есть гораздо меньше Софии Новгородской. Выстроен он в тех же византийских формах, имеет одну главу, внутри — четыре столпа. Но такого башнеобразного церковного здания с огромной и тяжелой главою мне не приходилось видеть ни в Новгороде, ни в Византии, ни тем паче у нас в Священной Римской империи: наши базилики всегда как бы распластаны по земле, и в небо устремлены только башни, а храм в Переяславле сам по себе является башнею.
А еще от других виденных мною русских храмов переяславский отличается материалом: построен он не из плинфы и не в смешанной технике, а целиком из гладкотесаного природного камня, называемого здесь «белым»: сей камень имеет весьма светлый оттенок, даже светлее, чем в наших славных городах Регенсбурге и Штраубинге. Точно такая же техника обработки камня применяется у нас в Империи, и не зря покойный Савва Нажирович, как рассказывал мне покойный же Мирослав, обучался строительным наукам и искусствам не где-нибудь, а в императорском городе Шпайере
