Архипелаг мореплавателей - [8]

Северная часть бульвара открыта океану и ветру. Только кое-где виднеются одинокие сооружения. Вдоль берега растут огромные зонты деревьев, покрытые яркими пурпурными цветами.

Похоронный звон по базару

У домов, в тени магазинов, сидят уличные торговцы. На плоских листьях они разложили связки бананов, пирамиды манго и плодов пассифлоры, мохнатые ананасы, карликовые помидоры и красный перец.

Боже мой! По одному только виду Прибрежной улицы можно было бы определить продолжительность нашего пребывания на Самоа! Сколько произошло изменений за эти три года! Взять хотя бы уличную торговлю. По мере того как постепенно, из месяца в месяц, расширялся ассортимент овощей, выращиваемых на приусадебных участках, в продаже стали появляться желтые и зеленые стручки фасоли, огурцы, огромные сочные помидоры, салат…

Сам рынок расположился на площади возле башенных часов. Вокруг него идет мелкая торговля, в то время как на рынке оптом покупают корзины толстых клубней таро, мелкие клубни батата, горы зеленых плодов хлебного дерева, еще липких от смолистого сока, и огромные связки бананов.

Что-то на этом рынке не соответствовало моим представлениям, почерпнутым из описаний дальневосточных базаров.

— Збышек, здесь, наверное, вообще нет нищих!

— Пройдите вдоль и поперек все острова архипелага — и вы не увидите ни одной протянутой за подаянием руки, — сообщил нам Марсель, наш источник информации в первые дни пребывания на Самоа.

— Обратите внимание, здесь никто не торгуется и не навязывает свой товар. Почему? Это и есть фаасамоа. Если клиент, не знакомый с местными обычаями, пытается снизить первоначальную цену, продавец тут же теряет к нему интерес. Цены здесь разные: одни — для самоанцев, другие — для иностранцев, но те и другие постоянные.

Рынок наиболее оживлен и боек в субботу утром. Этот день, свободный от работы в учреждениях и конторах, жители Апии посвящают закупке продуктов на целую неделю. На площадь заезжают красные такси, в раскрытые багажники грузятся корзины таро и бананов. Около одиннадцати утреннюю прохладу сменяет нестерпимая жара. Лица краснеют и покрываются потом, а европейцы начинают ощущать повышенную нервозность и усталость. Время от времени кто-нибудь вскрывает молодой кокосовый орех и выпивает прохладную жидкость из этого миниатюрного натурального холодильника. К часу дня толпа редеет, а после двух — площадь окончательно пустеет.

Три года спустя закончилось строительство крытого торгового зала, и весь этот красочный ароматный базар обрекли на гибель. Торговки перенесли пузатые корзины на низкие прилавки из гигиенических, легко моющихся материалов. Но они не смогли перенести туда неповторимую атмосферу рынка. Она исчезла вместе с грязью, летящей из-под колес автомобилей, и пылью, толстым слоем оседавшей на связках китайской капусты. Кое-где полицейский вылавливает «заблудившуюся» старуху, пытающуюся торговать по-старому, и почтительно отводит ее в комиссариат. Но это уже бойцы, проигравшие сражение. Рынок умер.

Тут же за площадью, в тени магазина «Бэрнс, Филп энд Компани, Лимитид», сидят на циновках торговки корзинами, сплетенными из лыка пандануса, бусами и прочей мелочью, сработанной из семян и ракушек. Цены на эти маленькие шедевры колеблются в зависимости от спроса и предложения.

— Покупайте бусы сейчас, не откладывайте до отъезда! — советовали мне, когда во время строительства порта курс акций на «ракушечьей» бирже понизился.

Это был очень волнующий период для жителей Апиа. Ил и песок, поднятый со дна углубляемой акватории порта, перекачали на другую сторону залива, на мель около Прибрежной улицы. Каждый день жерло огромного землесоса извергало коричневый ил на остов «Адлера» и островки грязного песка у берегов. Каждый день полчища детей, перемазанных, как черти, находили в намятой грязи тысячи разноцветных ракушек: белозеленые «кошачьи глазки», малюсенькие фарфоровые монетки и остроконечные раковины улиток… Потом долгими вечерами при свете керосиновых ламп девушки нанизывали их на нейлоновые лески, плели фантастические цепочки, делали удивительные шкатулки и сумочки, которые туристы покупали как предметы экзотики.

Ракушечный бум длился несколько месяцев. Потом землечерпалку разобрали, а в центре города остался, словно парус корабля, неправильный треугольник земли на том месте, где раньше был океан. Некоторое время он оставался голым и пустым, но потом начал зарастать сорняками. Кто-то, видимо, обронил там семена помидор, потому что на этой бесплодной земле неожиданно появились карликовые кустики, покрытые анемичными плодами.

Таким образом в центре города в полном распоряжении городских властей возник участок земли в 28 акров. Нет ничего удивительного в том, что горячим спорам и дискуссиям не было конца. Каждый предлагал свою идею, как лучше использовать пустырь. Его можно было разбить на мелкие участки под жилищное строительство, построить стадион и плавательный бассейн или, скажем, разбить на теннисные корты… А почему бы пожарной команде не построить там свой гараж с наблюдательной вышкой?

Проектные работы по освоению этой территории мой муж начал в июне 1966 г. и закончил через несколько месяцев. В городской библиотеке были выставлены планы и макеты. Проект получил широкую огласку благодаря прессе и радио. Все, даже те, кто понятия не имел об архитектуре, могли воочию увидеть, каким будет их новый район, воздвигнутый на останках прусского «Адлера». Рельефный красочный макет района, застроенного административными зданиями, с парком, красивой набережной и пристанью для парусных лодок, убедил самоанцев. Никто уже не хотел индивидуальных участков или пожарного депо. Тысячи жителей Апиа и всего острова, а также самоанцы, прибывшие из Савайи, Мононо и Аполимы, желали, чтобы их столица была именно такой, какой показана на макете.