Архетипическое измерение психики - [51]

.

Но вернемся к сновидцу. В течение многих месяцев он продолжал жить, поглощенный исключительно своей работой. Он чувствовал себя угнетенным, одержимым чувством «как перед грозой или землетрясением», ощущением «что-то должно произойти». Может быть, он сказал, «коллективное бессознательное Юнга?» Затем ему приснился сон:

Человек из сна стоит рядом со мной, кто-то добрый, мудрый друг. Он говорит: «Ты уверен, что действительно хочешь помочь ей [Альберте], даже если тебе, возможно, придется пожертвовать жизнью?» «Да», — отвечаю я. Потом мы несемся через пространство со скоростью ветра и останавливаемся где-то посреди Европы. Там вдруг рядом с нами оказывается мужчина. Он, я знаю, злой, и почему-то я также знаю, что он отнял «свет» у Альберты и что я могу исцелить ее, только если верну его. Она сама не могла вернуть его; я должен сделать это за нее, или она останется неизлечимой. Единственное решение — погрузиться вглубь злого человека. «Ты знаешь опасность», — говорит друг мечты. «Если ты не пойдешь так прямо, как только можешь, и если ты обратишь внимание на что-то, кроме своей задачи, ты никогда не сможешь найти свой путь обратно в жизнь» (я понял это буквально во сне, что на следующее утро мой труп был бы найден в кровати.) «Да, мне это понятно», — это был мой ответ. Тогда я каким-то образом погружаюсь в мужчину; это как если бы я лез в глубокую пещеру. Я блуждаю в темноте, все время ища «свет», и, наконец, я нахожу его… Я беру его с собой и спешу обратно. Я просыпаюсь с ощущением выхода из пещеры.

У него не было какой-то большой идеи, что можно сказать об этом сне. Он думал, что это может быть связано с обнаружением его темной стороны, которая была частью его, или с поиском света для Альберты, или с чем-то, связанным с исцелением больного человечества. Затем он некоторое время был жертвой острого страха сойти с ума, а после ему пришло в голову, что если он сможет сопереживать пациенту, «пациент станет осознанным в нем». Очевидно, он нырнул в темноту и был в опасности не меньшей, чем предсказанной сном.

Когда мы более подробно рассматриваем этот сон с точки зрения юнгианской психологии, злой человек, в которого сновидец должен был нырнуть, должен представлять собой то, что Юнг называл тень. Поскольку сновидец занял сознательную позицию, которая была слишком идеалистической, он сильно подавил свою эгоистическую, инстинктивную, «злую» и особенно агрессивную сторону. В эту сторону его природы он теперь должен был проникнуть сознательно — это главная моральная задача, ибо тень содержит навязчивые аффекты и эмоции, которые могут в любой момент поразить его. Однако, только если сновидец проникнет в эту темную сторону, он сможет найти исцеляющий свет для Альберты. Хороший друг из сна снова появился; он олицетворяет то, что Юнг называл Самость, целостность личности. Характерно, что этот друг из сна направил его в центр Европы, то есть к внутреннему центру его психики. И там, в этом центре, он должен противостоять своей темной стороне.

В последующем сне красные коровы и быки бегают, как сумасшедшие, но кажется, что благодаря этому земля перевернулась, и это сделало ее плодородной. Инстинкты и аффекты вспыхнули. Затем, в другом сне, появился «дух» из старого гроба в подвале четырехугольного замка с четырьмя угловыми башнями. Этот замок — вариант мотивов центра в вышеупомянутом сне и снова символ Самости. В глубине, что-то мертвое хочет ожить. Сновидец подумал, что это что-то, что всегда сбивало его с толку, когда он хотел понравиться своей матери. В соответствии с этим кажется, что это снова зло, агрессивный мужской элемент, который ждет в гробу для воскресения. После этого сна он внезапно озаботился вопросом, что когда бы ни возникал конфликт любого рода, столько зла было в нем самом и столько в его окружении, и как этот вопрос можно решить. Он пришел к выводу, что по отношению к проблеме нужно «найти середину», промежуточную точку между двумя. После этого прозрения ему приснилось, что он был на корабле, который плыл в страну свободы, на «родину». Он сам мог бы полететь на самолете до места назначения, но только если оставит все личное и все свое имущество. Итак, теперь он отправился в плавание, которое было возвещено первым сном, описанным выше, но ему пришлось отказаться от всего, чтобы достичь внутренней свободы. Эта свобода есть не что иное, как осознание, ибо везде, где мы бессознательны, мы несвободны. Сновидец понял свободу иначе, то есть как освобождение от чопорных, обычных запретов, с которые он воспитывался до сих пор, и он осмелился сделать скачок — вступить в отношения с Альбертой, хотя бы, для начала, в платонические.

Гигантская сексуальная волна наводнила его снами о ночных клубах и стриптизершах, за чьими улыбками, однако, по его словам, сияло стремление к «настоящей любви». В это время он написал мне:

Я много работаю, и моя карьера прогрессирует, но я чувствую себя странно без энтузиазма. Это потому что моя жена не понимает мою глубокую внутреннюю жизнь; я мог бы лучше с этим разобраться, если бы она это понимала.