Археологические путешествия по Тюмени и ее окрестностям - [4]

Эта схема развития зауральского неолита просуществовала долго, и некоторые ее коррективы не меняли сути дела. Один из корифеев советской археологии О. Н. Бадер, долгое время работавший на Урале, предложил изменить названия двух последних этапов на полуденский и сосновоостровский, так как наиболее выразительно характеризующие их материалы были получены на зауральских стоянках Полуденка и Сосновый Остров.

В последние годы один из ведущих специалистов по неолиту Зауралья, В. Т. Ковалева, проанализировав большое количество новых источников, предложила другую версию развития неолитических культур. На раннем этапе неолита она выделила козловскую и следующую за ней кошкинскую группу памятников. Их сменили две другие культуры, принадлежащие разным народам, — полуденская и боборыкинская. Люди этих культур делали посуду либо с прочерченно-накольчатыми (кошкинская, боборыкинская), либо со смешанными — прочерченными и гребенчатыми — узорами (козловская и полуденская). Гребенчатую сосновоостровскую керамику В. Т. Ковалева исключила из неолита и датировала ее более поздней эпохой — энеолитом (медно-каменным веком). В отличие от предшественников ею была предложена версия о местном происхождении традиции украшения посуды накольчато-прочерченными орнаментами.

Читая прежние и вновь появляющиеся публикации, используя материалы своих исследований, я обратил внимание на факты, которые почему-то не учитывались или трактовались, на мой взгляд, ошибочно при попытках восстановить целостную картину неолитического прошлого Зауралья: в культурном слое ряда памятников зафиксировано совместное залегание керамики с гребенчатыми и прочерченными узорами, которые раньше ученые всегда разграничивали во времени. Кроме того, известны случаи находок посуды, в изготовлении которой явно сочетались приемы, принятые в боборыкинской и сосновоостровской культурах. Число подобных фактов постепенно увеличивалось, они «выпадали» из предложенных схем.

Оригинальную идею совсем недавно высказал казанский ученый А. Х. Халиков. Он связал появление в Восточной Европе и Западной Сибири посуды, украшенной прочерченно-накольчатыми орнаментами, с культурой предков дравидоязычного населения. Дравидийцы, по представлению ученых, в древности обитали в предгорьях Малой Азии, Сирии, Ирана и Белуджистана. Уже на рубеже V и IV тысячелетий до н. э. у них зарождаются мотыжное земледелие и скотоводство. Они изготавливали чернолощеную посуду с узорами в виде редких наколов палочкой. Часть протодравидийцев проживала на южном побережье Черного и Каспийского морей. Отсюда, в результате климатических изменений и наступившего обводнения Каспия в начале IV тысячелетия до н. э., они двинулись на север и достигли лесостепей и лесов Евразии, где вступили в контакт с древними финно-уграми, в том числе с зауральским населением.

Точка зрения А. Х. Халикова интересна и отчасти совпадает с моей, но связь культур, зауральской неолитической и древних дравидийцев, кажется мне маловероятной. Пытаясь обобщить накопившиеся факты и преодолеть противоречия между ними и существующими схемами, я пришел к следующим заключениям.

Около 8 тысяч лет тому назад на берегах многочисленных зауральских рек и озер появились поселки рыболовов и охотников — потомков древнейших охотников на мамонтов, переселившихся с предгорий Урала и с юга Западной Сибири. Они заняли и территорию Нижнего Притоболья, одним из самых густонаселенных районов которого стали Андреевские озера. Культура аборигенов — сосновоостровская — особенно хорошо известна по поселениям Восьмой пункт на южном берегу Андреевского озера и Дуванское 5 на р. Дуван.

Находки с этих мест переносят нас в совершенно иной мир, когда люди не знали земледелия и скотоводства и лишь добывали то, что могла дать природа. Сосновоостровцы строили невысокие углубленные в землю дома, крыша которых покоилась на каркасе из вертикально вкопанных в землю опор. Обогревал жилище обычный костер, вокруг него сооружались нары. Зимой с наступлением темноты у очага собирались все обитатели дома — жизнь замыкалась в тесном пространстве землянки. Возможно, именно в длинные зимние вечера из наблюдений и размышлений об окружающем мире, из впечатлений и накопленного опыта складывались устные рассказы, которые мы называем сегодня преданиями, легендами и сказками. В теплое время года в поселке кипела бурная деятельность. Мужчины поправляли обветшавшие за зиму постройки, заменяя подгнившие опорные столбы новыми их вырубали в соседнем лесу каменными шлифованными топорами). Каменными же долотами из целых осиновых стволов выдалбливали лодки, строили запоры для рыбы — ловили ее сетями или били костяными гарпунами. Рыбу потрошили и развешивали вялиться. Таким же способом заготовляли на зиму и мясо. Основным объектом охоты был лось. Его добывали преимущественно весной по насту, когда легко можно было догнать животное, изранившее ноги острыми кромками льда. Женщины каменными скребками обрабатывали шкуры, снимая с них мездру и жир, выделывали их с помощью золы шили костяными иглами теплую зимнюю одежду и обувь.