Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд. - [3]

Наше течение мысли, широко воспринятое, с неизбежностью должно объединить всю Европу и заставить её позабыть о внутренних спорах и узких доктринах, воспользовавшись предложенной возможностьюмонополизировать альтернативную мысль— бунтарскую мысль. Обратим же себе на пользу современный глобальный кризис и сформулируем предположения, которые встряхнут сознание молодёжи.

Нам не стоит оглядываться на прошлое, заниматься восстановлением и реакцией, ведь именно последние несколько столетий породили чуму, которая теперь пожирает нас. Нужно вернуться к архаическим ценностям наших предков, в то же время представляя себе будущее не просто продолжением настоящего. Вместо модернизма — футуризм. Вместо привязанности к прошлому — архаизм. Современность потерпела поражение, она рушится, а её сторонники являются подлинными реакционерами.

* * *

Мы стоимлицом к лицу с варварами. Враг более не снаружи — он внутри, а господствующая идеология парализована и не может его заметить. Её победило её собственное моральное бессилие, она заикается и сдаётся — самое время взять дело в свои руки. Современное общество является пособником того зла, которое его поглощает. Именно поэтому идеи нашего направления мысли в случае доказательства их эффективности будут обвинены хором ложных святош в двух смертных грехах: подрывной деятельности и подстрекательстве к бунту. Почему бы и нет?

Нам следует быть к этому готовыми. Если господствующая идеология предаст собственные принципы для борьбы со своим абсолютным врагом, нам нужно будет вступить в бой, не жалуясь на цензуру и преследования.

По отношению к системе и особенно левым интеллектуалам — её самым верным сторожевым псам — наше течение мысли и связанные с ним политические силы близки к положению левых и анархистов в мае 68–го[9]по отношению к власти. Однако есть и существенные отличия: с одной стороны, крайне левые и анархисты тогда боролись за интересы рабочих, вели реакционную символическую борьбу без особой награды; с другой стороны, более традиционные левые и находящиеся у власти правые в то время, определенно, находились под влиянием той же самой эгалитарной идеологии, не соглашаясь лишь в принципах и масштабах её применения. Что касается современных крайне левых, то, как мы увидим, они лишь укрепляют официальную идеологию и практику, скрываясь за псевдоинакомыслием. На самом же деле они ни в коей мере не борются с господствующей глобальной моделью цивилизации или экономики.

* * *

Напротив, наши силы по отношению к системе находятся в ситуации, подобной 1930–м годам: согласия достичь невозможно (кроме как части потенциальных предателей парламентских правых, которые составляют немалую часть правящей элиты), и единственная стратегия — это тотальная война. Став революционерами и нацелившись перевернуть цивилизацию, мы должны быть готовы к тотальной войне — беспощадному бою. Естественно, враг постарается избавиться от нас всеми силами, а мы будем должны убедиться, что его возвращение на политическую сцену будет совершенно невозможно.

Как говорится в знаменитом стихотворении Гёльдерлина: «Это полночь мира»[10]. Когда взойдет солнце, утро будет принадлежать нам. Джорджио Локки[11]говорил практически о том же: мы живем вмеждуцарствии(interregnum) между крахом одной системы и созданием другой — новой, преображенной вселенной.

В данный момент нам необходимо сконструировать мировоззрение, которое станет общим знаменателем для нашего направления мысли на общеевропейском уровне и поможет в экстренной ситуации преодолеть мелкие споры, вызванные различиями в доктринах и позициях. Идея археофутуризма, определённо, может этому способствовать. Как предсказал Ницше: «Человек будущего — это тот, у кого самая длинная память».

* * *

Безусловно, я по–прежнему верен идее «национализма» в европейском, континентальном смысле, а не во французском, унаследованном из сомнительной философии революции. Быть националистом сегодня означает принять эту концепцию в её первозданном этимологическом значении — «защищать уроженцев народа». Это приводит к разрыву с традиционной идеей нации и гражданства, которую мы унаследовали из эгалитарной философии эпохи Просвещения. Быть националистом сегодня означает принять концепцию «европейского народа», который находится в опасности, но ещё недостаточно политически организован, чтобы защищаться. Можно быть «патриотом», привязанным к своей субконтинентальной родине, не забывая, что это органическая и важная часть единого народа, чья крепость, я бы сказал, простирается от Бреста[12]до Берингова пролива.

Действительно, с формой современной Европы, с этим «созданием» нужно бороться. Однакоисторическуютенденцию европейских народов к объединению перед лицом врага нужно отстаивать до самого конца. Некоторые положения этой книги, говорящие о создании Соединённых Штатов Европы или Евросибирской Федерации, могут шокировать. Но пусть никто не сомневается — я не сторонник бесхребетной Европы Амстердамского договора и не враг Франции. Вновь повторю, что я предлагаю здесь лишь пути, даю оружие для начала обсуждения и пытаюсь указать на некоторые важные принципы — но я ни в коем случае не создаю закрытую доктрину.