Архангельск - [11]
Точно староверы – подозреваю, основательно попал. Надеюсь только, до торжественного сжигания некрещеного меня дело не дойдет. К вопросам веры и религии тут относятся очень трепетно.
– Мир дому вашему, благополучия и здоровья хозяевам, – начал представляться. – Зовут меня Александр, попал в шторм у ваших берегов и сильно поломался. С ремонтом способен справиться своими силами, но был бы благодарен за помощь в подъеме лодки и спуске на воду.
Поп смотрит на меня как-то более пристально, похоже, как и провожатый, переводит мысленно с русского на китайский. Потом выдает фразу на сленге проводника – выходит, напрасно надеялся, что проводник был уникальный. Теперь сам мысленно перевожу с китайского на русский, складывается примерно следующее.
– И тебе, ветряной гость, здоровья и жира. Откуда ж ты будешь, коль на иконы не крестишься?
Врать смысла не видел, все же старообрядцы не звери, относиться будут, конечно, хуже, но мне с ними не жить, а катамаран в крайнем случае подниму в одиночку.
– Еду от Питера, и уж простите, но не крещен, вот и не кланяюсь на иконы.
Поп впадает в ступор, можно подумать, что к нему рыбаки с траулеров не заходят водки попить. Хозяйка скрывается за перегородкой, надеюсь, не за ухватом пошла для отваживания нечистой силы в моем лице.
Поп с провожатым отмирают. Провожатый откланялся и вышел за дверь. Поп указывает мне на лавку, говорит на своем сленге явно медленнее, наверное, чтоб мне переводить было проще.
– Присаживайся, гость, пых переведи, да снедать за говором зачнем.
Переводить мне было довольно сложно, смысл многих слов угадывался только из контекста, правда, дело уже пошло веселее, мозг вывернулся, подстраиваясь под новые построения фраз, перевод был практически синхронный.
Радовало, что назвали гостем – теперь, если не наломать дров, вполне могут помочь. Сажусь на лавку, хозяйка выносит пару деревянных мисок с чем-то однородным, похожим на пюре, и ставит перед нами. Попик перекрестил стол, опять на меня покосился, но ничего не сказал. Вытащил откуда-то из-под стола ложку величиной с мой походный половник, да еще и из дерева вырезанную. Мне подумалось, по ассоциации, что хохломской росписи не хватает. Пощупав на всякий случай под столом, мало ли, вдруг там у них полка с шанцевым инструментом, откидываюсь на стену избушки и говорю:
– Прости, отец… – Попик был весьма пожилой. – Моя еда и посуда у лодки осталась.
Попик моментально отреагировал, повысив голос в сторону перегородки:
– Мать, гостю столовать нечем.
Хозяйка приносит мне еще один образец народного творчества, зачерпываю им чуть ли не треть миски, кошусь на попика. Тот держит ложку на весу, отъедая понемногу ее содержимое. Следую его примеру.
Жуть какая невкусная бурда – могу сказать только, что это нечто растительного происхождения на жиру. Ну да едали в походах и покруче, помнится, в горном походе наша поварешка макароны в холодной воде сварила, газ, блин, экономила, так вот эта каша гораздо вкуснее того клейстера. Отвешиваю комплименты в сторону перегородки, надеюсь, это воспримут как вежливость, а не как покушение на женскую честь. Еще больше надеюсь, что мою вежливость не истолкуют как просьбу добавки, живот крутит, и приходится глубоко дышать.
Попик неспешно рассказывает, что звать его отец Никодим, даже должность в обители назвал, но мне она ни о чем не говорила, кроме того, что тут есть обитель преподобных Ионы и Вассиана Пертоминских. Жду, когда начнет расспрашивать о том, что на Большой земле происходит.
Антенн на крышах домов не заметил, человеческое любопытство староверам не чуждо – дойдем и до расспросов. Ну вот, как и предполагал!
Начинаю подробно расписывать, что было интересненького за последнее время. Еще как следует начать не успел, вернулся мой провожатый, привел с собой еще одного попика, совсем старенького – оба отдали должное углу с иконой. Понятное дело, пришлось прерваться.
Батюшка Никодим привстал, изобразив поклон вошедшему, из чего можно заключить, что пожаловало начальство. Хозяйка из-за перегородки вышла, поклонилась глубже, пригласила гостя к столу, опять за перегородку убежала. Провожатого, кстати, никто никуда не приглашал, и он опять исчез за дверью, надеюсь, не за следующим гостем побежал.
Хозяйка вынесла еще одну миску, наверное, праздничную, с резным узором по краю. Поставила перед гостем, присела на лавку рядом с Никодимом. Гость так и не представился, стол перекрестил, но есть не торопится. Отец Никодим провел для новоприбывшего краткий обзор наших переговоров.
– Вот, ваше высокопреосвященство, прислал нам Отец наш иноземца некрещеного, морем поломанного. Говор ведет странно, зело интересно, – и, обращаясь уже ко мне: – Александр, зачни еще раз для архиепископа Афанасия.
На самом деле сказал не совсем так, но записывать привычные обороты мне будет гораздо удобнее. Повторить историю мне несложно, начал не торопясь. Для затравки – как вляпался в шторм и попал под молнии, потом плавно перешел к подготовке похода, от него уже перескочил на последние новости и события в мире, сжато поведав основные происшествия.
Сокращенно рассказывал по понятной причине – раз Афанасия назвали архиепископом, то он точно не из этой глуши, минимум из Соловецкого монастыря приехал, с проверкой, наверное. На Соловках мне бывать приходилось – там антенн торчит тьма, и тарелку спутниковую видел. Так что пускай Афанасий сам подробно своих подопечных просвещает.
Наш современник яхтсмен, путешествуя по Белому морю, попадает в шторм и после удара молнии переносится в 17 век... Век великих свершений будущего императора российского Петра I.Произведение этого автора походит на изделия известного принтера самиздата Александра Абердина. Его главный герой так же отличается нереальной производительностью и трудолюбием. Чайные клипера, стальные пушки, восстание из праха ганзы - все это ждет читателя на просторах сей книги.
Производственный роман постапокалипсиса. Мир «Эпохи мертвых» Круза.
Курсант военного училища Хаоса попадает на войну, но явно не на такую, к которой он готовился. Планировал воевать мечом и магией, а тут автоматы, роботизированные танки, аэрокосмические истребители, орбитальные бомбардировки. Отправлялся на короткую стажировку, а может застрять на всю жизнь.
Как можно попасть в другое измерение, а главное – выбраться оттуда невредимым? Эта нелегкая задача стоит перед главными героями романа: Марком, Сэмом, Джулией и Ником. Большинство из них попали туда случайно, и только Марк – осознанно. Какие препятствия приходится преодолевать героям, как изменится жизнь Марка и Джулии после встречи со стражем, где персонажам приходится искать еду, ночлег и портал для возвращения на родину и при этом приспосабливаться к непривычной жизни в другом измерении?
Я очнулся в неизвестном ночном лесу после чудовищных событий, которые разорвали в клочья мой прежний мир. Всех, кого я знал, испарила странная Сфера, в том числе меня. Где я? Куда я попал? Верните меня назад! Тема изображения на обложке предложена автором.
Царь Хален готов жениться. Он упустил несколько прекрасных невест и испортил отношения с Шадизом. Но, он ни о чём нет сожалеет, потому, что в их мир пришла о л у д и. И на ней царь готов жениться хоть сейчас. Она понравилась ему гораздо больше чем местные девушки. Несмотря на то, что ей всего 17 лет. Да и ее собственные привычки, как говорят женщины, несколько странны. Потому, что на самом деле её зовут Евгения. И она из нашего мира.
Трое взрослых людей из современной России, случайно попав под темпоральный луч машины времени, оказываются заброшенными в СССР в собственные четырнадцатилетние тела. Как найти того, кто отправил их в 1977 год и мог бы вернуть назад в будущее? Троица берется за расследование, во время которого сталкиваются с многочисленными загадками и опасными препятствиями. Помогают им проверенные друзья, новые знакомые, а еще подозрительные личности и даже всесильный КГБ. Но так многое произойдет за годы ожидания… Смогут ли они вернуться и захотят ли?
Ничего себе сходил в комиссионку за курткой! Сам не понял, как оказался в центре малообъяснимых событий, несвойственных для развитого социализма начала восьмидесятых. Дьявольщина какая-то. Мистика это или злой умысел? Глупость или злонамеренный расчет, направленный на неокрепшие мозги наивной советской молодежи? В этом и нужно разобраться внезапно повзрослевшему герою (только что был ребенком, а через минуту… подросток!). А тот факт, что в юной головушке верховодит взрослое сознание из две тысячи пятнадцатого года, жизни не облегчает.
Бойтесь желаний своих, ибо они имеют свойство сбываться. Некогда обычный человек в веке двадцать первом и ставший титулованным аристократом и офицером пограничной стражи в веке девятнадцатом, Александр проверил истинность этого утверждения на себе. Поначалу он просто очень хотел выжить в чужом для него времени и мире. Потом – жить нормально, не экономя скудное жалованье корнета-пограничника. Затем появилось еще одно желание, другое, третье… и как-то так вышло, что теперь, на шестом году новой жизни, он – оружейный магнат, изобретатель, успешный фабрикант и обладатель миллионного состояния.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…