Аргентовские - [17]

Шрифт
Интервал


Е. Л. Зайцев, председатель Курганского совдепа.


…Сизый махорочный дым облаком клубился в кабинете председателя.

— Кажется, собрались все, кого приглашали. Начнем, — сказал Зайцев, сдвигая бумаги на край стола. Он извлек из-под мраморной чернильницы форменный телеграфный бланк, надел очки и стал медленно читать:

— Вчера ударами мятежных чехословацких войск пал Челябинск. Примите меры защиты города.

Евгений Леонтьевич поверх очков обвел взглядом присутствующих. В кабинете воцарилась настороженная тишина. Началось… С минуты на минуту мятеж может вспыхнуть и здесь, в Кургане.

Первым нарушил молчание Зайцев.

— Не паниковать, товарищи. Приказываю: немедленно приступить к формированию рабочих дружин, обучению их по плану, который мы составили с Климовым. На совместном заседании комитета партии и совдепа сегодня его рассмотрим и утвердим.

Поднялся Александр Климов, уставший, с красными от бессонницы глазами.

— Мы прикидывали так и этак и пришли к выводу, что своими силами город не отстоять. Надо привлечь крестьян уезда. Воззвание подготовлено. Редактор газеты «Известия» Ян Пуриц отпечатает и разошлет по волостям.

— Разрешите спросить, — перебил Городецкий, — а где взять оружие?

— Не торопись поперед батьки в пекло. Все скажу, — недовольно поморщился Климов. — Все вы немедленно командируйте людей в села для формирования боевых крестьянских дружин. И сразу же двинуть их к городу. У многих бывших фронтовиков оружие припрятано. Даже бомбы найдутся. На худой конец, и с дробовиками принимать можно. Собрать в кучу пулеметы, каковые в наличности. В милиции — два. Так, Лавр Васильевич? Один на охране тюрьмы. Три. И на железной дороге есть…

Совещание затянулось. На обед никто не пошел. У каждого — куча дел, которые надо срочно решить, согласовать, утрясти. Когда, наконец, все вышли, Лавр подошел к столу председателя совдепа. Зайцев вопросительно глянул снизу вверх.

— Я насчет совдеповской кассы. Спрятать бы куда…

— Верно! — вскинулся Евгений Леонтьевич и даже пристукнул костяшками пальцев по столу. — Как это мы раньше не подумали?! — И принялся звонить комиссару банков Петрову. — Нет? А где? Найдите. Пусть немедленно зайдет ко мне. Зайцев говорит. Да, да.

Вскоре у председателя совдепа состоялось новое совещание. На него были приглашены четверо — Климов, Аргентовский, комиссар банков Петров и заведующий земельным комитетом Менщиков. Обсуждали, где спрятать кассу. Сошлись на предложении председателя комитета партии большевиков Александра Климова. Он сообщил, что в городе на всякий случай создана подпольная организация. В случае чего деньги пойдут на нужды подполья. Договорились: Менщиков получает деньги якобы на организацию медицинской помощи населению сельской местности, а также помощи беднейшим крестьянским хозяйствам и передает подполью. Тайник знают только присутствующие на совещании.

В управлении горуездной милиции из помещений выносили столы, стулья, шкафы. Их место занимали кровати и топчаны. В зале для заседаний стучали молотки, визжали пилы. На дверях комиссарского кабинета висел приказ о переводе личного состава милиции на казарменное положение.

К вечеру во дворе управления дымила полевая кухня. Повар в халате и белом чепце разливал щи в котелки и миски. Милиционеры рассаживались на крыльце, прямо на земле. Ели с аппетитом, не зло подшучивая друг над другом.

— А пошто, братцы, не распорядиться бы комиссару насчет сна.

— Мастер ты, Елфим, на такие штучки, — сразу отозвалось несколько голосов. — Жрать да спать — твои первейшие дела.

— Прошлый раз послали нас в засаду на конокрадскую тропу. Пришли. Сели. Темень… хоть глаз выколи… Посидели… Хвать — нет Елфима. Шумнуть нельзя. Обшарили поблизости кусты. Нету. Никак сбег, думаем.

— Есть такие, што темноты боятся, — вставил кто-то.

— Есть, — согласился рассказчик. — Но у Елфима другая болезнь. Чупин в панику: «Как, — говорит, — я перед комиссаром отчитываться стану — сам Елфима в милицию привел, как фронтовика-однокашника?» Слышим: будто ветер по вершинам сосенок шумнул. Хр…у…у… Потом свист. Длинное коленце… Куда там соловью!.. Пошли — он лежит кверху пузой. Рот — до ушей и храпит, аж кусты до земли клонятся…

— Ври, ври, Парфен, — возмутился Елфим под общий хохот. — И вовсе не так было.

Увлеченные рассказом, не заметили, как подошел комиссар.

— Это когда конокрадов за деревней Фатеры накрыли? А мне Чупин не докладывал.

Первым вскочил Елфим, за ним поднялись все. Заговорили наперебой, предлагая Аргентовскому посидеть с ними. Разговор сразу перешел на главное.

— Неужто чехи сунутся?

— Сунутся. Теперь уж точно, — категорично подтвердил Аргентовский. — Контрреволюции они задаток дали: Челябу, Златоуст, Петропавловск…

— То-то гляжу: Бакиновы, Галямины, Сорокины гоголями ходють. А намедни Годовых веду к следователю. «Шпокнули бы тебя, гадину, скорее, — говорю, — и дело с концом». У него рот до ушей, физиономия довольная… «Не успеете», — ответствует.

— Чуют жареное, паразиты…

— Ишо как…

— А могут чехи побить нас, товарищ комиссар? — спросил Григорьев, выглядывая из-за широкой спины бородатого милиционера, который был проводником во время разгрома банды Васьки Шпона.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.

Великие заговоры

Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.

Южноуральцы в боях и труде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Три женщины

Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».

Кто Вы, «Железный Феликс»?

Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.

Северный летучий

«Северный летучий» — так назвали свою книгу И. И. Карпухин и А. И. Александров.А. И. Александров, заслуженный учитель школы РСФСР, член Союза журналистов СССР, вместе с членами научного общества (НОУ) при школе № 10 города Челябинска в течение пяти лет вели сбор материала и исследование по истории Северного летучего отряда.Члены НОУ работали в архивах Москвы, Ленинграда, Свердловска, Троицка, Челябинска. Юные исследователи прошли по боевому пути отряда от Челябинска до Троицка, от Бузулука до Оренбурга.

Соня Кривая

В конце марта 1919 года колчаковская контрразведка разгромила подпольный большевистский центр в Челябинске. 66 человек было предано военно-полевому суду. Суд приговорил 32 подпольщиков к смертной казни, остальных — к различным срокам каторжных работ.В ночь на 18 мая 1919 года герои-подпольщики были зверски убиты во дворе уфимской тюрьмы. Среди них была одна женщина — С. А. Кривая, член Челябинского подпольного городского комитета партии.Светлой памяти Софьи Авсеевны Кривой посвящена книжка журналиста И. В. Булатова «Соня Кривая».

Один год из жизни Блюхера

В книге рассказывается о боевой и политической деятельности на Южном Урале в 1917—1918 годах стойкого большевика, героя гражданской войны, выдающегося пролетарского полководца В. К. Блюхера.

Александр Юдин

Каждую весну здесь буйно цветет сирень. Склонившись над памятником, печально шепчутся тополя.Более двухсот героев погибли в селе Мокроусово Курганской области в дни гражданской войны. Среди них комиссар Первого Крестьянского Коммунистического полка «Красные орлы» Александр Алексеевич Юдин, командир второй бригады 29-й дивизии Николай Павлович Захаров и другие.Героической судьбе Александра Юдина — матроса-черноморца, человека большой души — посвящена эта книга.Автор книги, журналист М. Шушарин, выражает глубокую благодарность Ф. И. Голикову, бывшему пулеметчику полка «Красные орлы», ныне Маршалу Советского Союза, бывшему начальнику штаба полка, ныне полковнику в отставке Л. А. Дудину; свидетелям тех событий: А. П. Ильиных, И. М. Куликову, A. Д. Могильникову, И. Г. Скурихиной, П. А. Балину, B. Т. Зеленину, Г. И. Тройнину; работникам Курганского государственного и партийного архивов, работникам Одесского, Киевского, Свердловского, Пермского, Тюменского государственных архивов; родственникам А. А. Юдина — Л. Живцовой и Т. Сомовой — за помощь, которую они оказали при создании книги.